шатра, которая была предназначена для мужчин, вошел к своей дочери и сказал ей:

— Наш гость ждет твоего решения, о моя Ханса.

И она ответила:

— Я все обдумала и решила не покидать свое племя, потому что я не хочу отказываться от возможности соединиться с одним из моих кузенов, молодым человеком, красивым, как большое и прекрасное копье, а не выйти замуж за такого старого Джучида, как этот Дорейд, с дряблым телом, который того гляди не сегодня завтра отдаст богу душу. Клянусь честью наших воинов! Я предпочитаю состариться девственницей, чем быть женой худосочного мужчины!

А Дорейд, который находился в соседнем шатре, услышал этот презрительный ответ, который его жестоко задел. Однако из гордости он ничем не проявил своих чувств и, простившись с отцом прекрасной Суламии, ушел в свое племя. Но за ее жестокий ответ он отомстил ей следующей сатирой:

Ты утверждаешь, дорогая, что Дорейд стар, слишком стар.

Но разве он говорил тебе, что родился вчера?

О Ханса, ты хочешь неуклюжего мужа,

который только и умеет, что пасти стада свои?

Тогда да сохранят тебя Бог, о дочь моя, от таких мужей, как я!

Я занимаюсь другим.

Ведь всем известно, кто я и как крепки мои руки.

Всем известно, что во времена великих потрясений

меня не сковывает ни медлительность,

ни спешка и что во всем я проявляю

рассудительность и мудрость.

Всем известно, что в моем племени

из уважения ко мне никто не задает мне вопросов

и что я защищаю сон своих подопечных

от любых треволнений.

Наконец, всем известно, что даже в голодные месяцы засухи,

когда кормилицы оставляют младенцев своих,

мои шатры полны еды и жизнь кипит в них.

Так будь же осторожна, не бери такого мужа, как я,

и не рожай от него детей!

Ты, о Ханса, желаешь иметь мужа?

Возьми неуклюжего верзилу, который только и умеет,

что пасти стада свои, потому что ты говоришь, дорогая,

что Дорейд стар, слишком стар.

Но разве он говорил тебе, что родился вчера?

И когда эти вирши распространились среди разных племен, Тумадир со всех сторон начали советовать взять в мужья Дорейда, человека со щедрой рукою и несравненными достоинствами, но она не отступила от своего решения.

Однако именно в это самое время в кровавой схватке с вражеским племенем муридов погиб брат Тумадир, доблестный всадник Моавиа. Он нашел свою смерть от руки Хашема, вождя муридов и отца прекрасной Асмы, некогда обиженной этим самым Моавиа. И смерть своего брата Тумадир оплакивала в такой похоронной песне с заунывным ритмом:

Плачьте, глаза, лейте неиссякаемые слезы! Увы!

Та, что проливает эти слезы,

оплакивает брата, которого потеряла.

Отныне между ними непроницаемая завеса — земля могилы.

О брат мой, ты ушел в воды, горечь которых нам не испить.

И ты вошел в них чистым, говоря: «Лучше умереть,

ибо жизнь лишь кружение шершней вокруг острия копья».

Мое сердце вспоминает тебя, сына отца моего и матери моей,

и я приклоняюсь к земле, как высокая трава,

и в страхе замолкаю.

Ты мертв, а еще недавно был щитом для наших племен

и главой нашего дома.

Зачем ты покинул нас?

Ты мертв, а еще недавно был маяком

и образцом для мужественных людей,

словно костер, зажженный на вершине горы.

Ты мертв, а еще недавно скакал на прекрасных кобылах

в блистательном наряде.

Доблестный герой тугой подпруги,

безбородый и прекрасный юноша,

ты уже был королем нашего племени.

О брат мой со щедрыми руками, тебя больше нет!

Ты в холодной могиле под грудой камней.

Скажи же своей кобыле Альве с прекрасной сбруей:

«Стони и плачь, броди одна, хозяина твоего больше нет!»

О сын Амра! Слава скакала рядом, когда ярость битвы

сталью своею достигала поножей твоих.

Окруженный вампирами, оседлавшими бесов,

в пламени битвы ты был рядом с товарищами.

Да, в час сражения ты презирал жизнь, и это презрение

достойно того, чтобы о нем помнили.

Сколько раз ты бросался на врагов,

ощетинившихся железными шлемами,

одетых в двойные кольчуги!

Ты был невозмутим среди ужасов,

мрачных и тягучих, как смола разразившейся бури.

Сильный и стройный, как копье, ты сиял своей юностью,

а когда в гуще битвы смерть

заливала кровью края плаща твоего,

вокруг твоей талии сверкал золотой браслет — защита твоя.

Сколько лошадей ты бросил на вражеские рати, о брат мой,

когда красный жернов сражения прокатывался

по храбрейшим из обоих лагерей!

Ты заставлял звенеть кольца

и пластины кольчуги скакуна своего —

и они прыгали и трепетали на его боках.

Ты приводил в движение копье свое —

и его острие метало молнии в поисках тел врагов,

чтобы пронзить их до самых чресл.

Ты был отважным тигром, который, вооруженный

зубами и когтями, бросался в горнило сражения.

Сколько бедных пленников, испуганных, словно антилопы,

первыми каплями дождя, счастливых, что остались

в живых, прошли пред войсками твоими!

Сколько красивых, бледнолицых,

обезумевших от страха и ужаса женщин ты спас,

в то время как кипела схватка!

От скольких несчастий ты их уберег,

ведь от ужасов битвы у беременных

могли бы случиться выкидыши!

О, сколько матерей, если бы не твоя сабля,

лишились бы сыновей своих!

О брат мой, какие чудесные песни пел ты во время битвы,

они будут жить среди нас вечно! Ах!

Да погаснут звезды со смертью щедрого сына Амра!

Пусть солнце лишится лучей своих —

ты был нашим солнцем и звездою нашей!

Теперь, когда тебя больше нет, о брат мой,

кто примет странника в доме своем,

когда с мрачного севера дуют свистящие ветры?

Ты кормил нас стадами своими

и защищал странников войсками своими,

а теперь твой прах покоится там, где вырыли могилу.

Теперь ты в скорбном доме смерти,

среди могил предков, над которыми пролетели дни и годы,

среди деревьев, и на могиле твоей