На Алексе был длинный кожаный плащ, подбитый мехом. На Сафине была дутая зимняя куртка на манер спортивной — та самая куртка, в которой он ушел из дома. Посмеиваясь, они переговаривались между собой.

— …так я ему и сказал: доигрался, ублюдок, не фиг было старых шлюх домой приглашать, — говорил Алекс.

— Сто процентов! В точку, — посмеивался Вирг Сафин.

Они легко и уверенно двигались по комнате, что означало: здесь, в спальне этого дома, они находились не впервые. И не стали снимать верхнюю одежду, что означало: они ненадолго.

— Ты так и не сказал, дом продавать будешь? — спросил Алекс.

— А чего мне его продавать? Пусть себе стоит. Кушать он не просит. Пусть время немного пройдет, все уладится. Потом решу, как с ним быть, — пожал плечами Вирг Сафин.

Мы с Максом замерли от страшного и странного открытия: этот дом принадлежал Виргу Сафину. Конечно, я могла бы и догадаться… Он не раз подчеркивал, что Комаровский его самый близкий друг.

Оба подошли к стене. Вирг Сафин снял картину — натюрморт с чайником и цветами. Под картиной оказался сейф. Он набрал комбинацию: было слышно характерное тихое пощелкивание, и открыл дверцу сейфа.

— Ты все деньги брать будешь? — спросил Алекс.

— Все, — отрезал Сафин, — чего им тут валяться? Тем более, что они мои.

— А полиция…

— Что полиция? Этот, который ведет следствие, знает, что я сегодня заеду за деньгами. В конце концов, это мой дом, я одолжил деньги Комаровскому, которые тот так и не успел потратить. Я не хочу рисковать, вдруг кто-то из этих соседских голодранцев в дом залезет. Здесь не проходной двор. А полиция не хочет связываться с такой суммой. Кому нужна лишняя головная боль?

— Сколько тут?

— Семьдесят четыре тысячи.

— Доллары?

— Евро! — усмехнулся Сафин. — Ты что, забыл, что я люблю?

Мы видели, как Сафин перекладывает пачки денег в бумажный пакет, принесенный с собой. Потом он вытащил ворох каких-то бумаг.

— Смотри, Мальвина! — Алекс вытащил из вороха бумаг цветную фотографию и стал рассматривать ее на свету, — а все-таки она была красивая! Необычная…

— Красивая, — согласился Сафин, — но жуткая дура.

— Зря ты так. Сам знаешь… о покойниках…

— Либо хорошо, либо ничего. А я ничего!

— Ладно уж… Хочешь забрать фотку себе?

— На кой она мне нужна? Я уже давно ее забыл. Брось где лежит, и пойдем.

— А остальные бумаги?

— Ты что, не знаешь Комаровского? Там нет ничего ценного.

— Сейф запирать будешь?

— А зачем его запирать? Чтобы дураки из полиции замок ломали? Пусть видят, что внутри ничего нет.

Сафин прикрыл дверцу сейфа, повесил на место картину, и они оба вышли из комнаты. Было слышно, как они очень быстро спускаются по лестнице, а через время хлопнула входная дверь.

— Господи… — выдохнул Макс, — кажись, пронесло!

Я ничего не ответила, так как была занята тем, что вытирала со лба пот (от пота мои волосы были мокрыми, как после душа) и изо всех сил старалась унять бешеное биение сердца и дрожание рук.

Макс приоткрыл дверцу шкафа и с неожиданной резвостью выпрыгнул наружу, как чертик из картонной коробки и зло обернулся ко мне:

— Ну что, так и будешь сидеть в шкафу? Сейф-то открыт! Выходи, быстро. Вдруг еще кто придет.

Макс был абсолютно прав. С трудом сдвинув с места свое онемевшее тело, я кое-как выползла наружу. Мягкий, экзотический флер его запаха все еще был разлит в воздухе. Своим телом я чувствовала его аромат.

Все случившееся не было для меня жестоким ударом. С самого начала я не верила, что Вирг Сафин уехал в Нью-Йорк. Как можно поверить человеку, который лжет все время, лжет каждую минуту, и в этом состоянии медовой растопленной лжи чувствует себя как рыба в воде! Я была до безумия ослеплена любовью, но все-таки какая-то часть в глубине меня сохраняла холодную ясность рассудка. И где-то там, в глубине, я давно уже начинала подозревать, что Вирг Сафин не уехал в Нью-Йорк.

Сейф был открыт. Вирг Сафин даже не удосужился прикрыть его картиной, повесив на место. Макс между тем рылся в сейфе, и по его злобному ворчанию я понимала, что попадается ему одна ерунда.

— Мусор, мусор… Туристические проспекты, чеки из ресторанов и магазинов… — ворчал Макс, — старые билеты. Потертый буклет страховой компании… старые дорожные чеки… Что за хрень, Господи!.. Что за…

Молчание наступило внезапно и так резко, что я даже испугалась. Вышла из своего транса, подвинулась вперед, окликнула:

— Макс, что ты нашел? Макс!

— Господи Боже!.. — Макс обернулся, лицо его стало белее мела, — Матерь Божья! Святые угодники!

В душу мою стал заползать страх. С вытянутым лицом Макс держал в руке фотографию, и так вот менялся в лице, глядя только на нее.

— Матерь божья! Ни за что бы не поверил, если бы мне кто-то сказал!

Я быстро подскочила к нему, выхватила фотографию, и… С глянцевой цветной поверхности на меня смотрело мое собственное лицо. Эта женщина была похожа на меня, как две капли воды. Сходство было поразительным! И только по едва уловимым, мелким деталям можно было определить, что на снимке не я, а совсем другой человек. Я перевернула фотографию. Внизу была подпись карандашом. Прочитала вслух.

— Мария Комаровская. Моя Мальвина. И дата — пять лет назад.

— В жизни такого не видел! — Макс словно очнулся. — У тебя есть сестра-близнец?

— Нет, — я покачала головой, — я была единственным ребенком в семье. И никакой сестры даже двоюродной или троюродной у меня нет. И не дальняя родственница. У нас вообще мало родственников. Я бы обязательно услышала о такой.

— Ты похожа на эту Мальвину как две капли воды! С ума сойти! На жену Комаровского!

Макс подтащил меня к зеркалу туалетного столика, приставил рядом фотографию. Сходство было поразительным. Мы столько времени думали об этой Мальвине, а оказалось, что внешность Мальвины — это я!

Присматриваясь, Макс стал различать детали, которые позволяли нас различить. Но находил их только при тщательном изучении. Поначалу он, бедный, даже уверился, что настоящая жена Комаровского — я.

— Неужели Комаровский не упал в обморок, когда увидел тебя в том ресторане? — допытывался Макс.

— Правда, он смотрел на меня как-то странно, но я не придала этому никакого значения. Решила, что он чокнутый. И Сафин его очень быстро отвлек.

— Здесь я этот снимок не оставлю! — Макс положил фотографию Мальвины в карман, — на всякий случай заберу с собой.

— А здесь что? — я заглянула вглубь сейфа, — там какой-то белый конверт.