— Что за…

И тут его противник поднял посох, а затем с силой ударил им о землю. Дартону померещилось, будто бы он услышал звон. Такой, какой бывает, когда льдинки стучат друг о друга.

Но здесь не было льда.

А следующим мгновением по стенам поползли сеточки ледяных узоров. Те переплетались, путаясь в сложном лабиринте морозных картин, а затем из навершия посоха, без всякой печати, в сторону Дартона устремилась ледяная медвежья лапа. Из синего льда, оставляя за собой морозный свет, она пронеслась над разбитым полом и кухней, заставляя все вокруг покрываться коркой льда и инея.

Дартон инстинктивно, даже не осознавая, что пытается, будучи в частичном доспехе защититься от Зеленого мага, скрестил перед собой сабли. И, видят Вечные Ангелы, он оказался благодарен своим инстинктам.

Когда ледяная лапа ударила о его клинки, то не раскололась, как любое другое физическое заклинание, а буквально выбросила его не только из кухни, но и из самого здания.

Он пролетел несколько метров, а затем еще около пяти пропахал спиной, разрывая одежду и, даже сквозь частичный доспех стесывая кожу, ставшую крепче той армированной стали, в которой прятался ледник, Дартон прокатился по полу.

Благо, что он стоял спиной ко входу, а не к стене, потому что иначе одного этого удара хватило бы, чтобы переломать половину костей в его теле.

Оказавшись на улице, Дартон тут же вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Как раз вовремя, потому как в следующее мгновение на том месте, где он лежал, брусчатку рассекли когтистые лапы рыси.

Не понимая, что происходит и что он видит перед собой, Селькадец перевел взгляд на распахнувшиеся двери джаз-бара. А там, внутри, маг, чьи глазницы полностью затопил янтарный туман, шагнул вперед. Тот ударил посохом и на его плече возник четырехкрылый орел. Достаточно большой, чтобы с легкостью схватить даже двухметрового полукровку и отправиться с ним в полет.

Собственно, это и произошло. Орел распахнул громадные крылья, и маг мгновенно оказался на улице. Воздух вокруг промерз едва ли не на десяток градусов, и, несмотря на последние недели весны и приближающееся лето, вода в канале вдруг замерла и начала трещать и ругаться, сродни недовольной старухе — лед сковывал её движения.

Дартон не двигался. Он понятия не имел чего ожидать и потому…

Потому не очень понял, что произошло дальше.

Стоило магу выбраться из бара, как орел за его спиной начал стремительно таить, а свечение в глазницах стихало, словно втягиваясь внутрь янтарной радужки.

* * *

Ардан, видя, что Селькадец занял оборонительную позицию, намеревался закончить все как можно быстрее. Он чувствовал, как лед и холод стали продолжением его воли. Будто бы он держал в руках карандаш, которым мог написать все, что угодно. Самое нелепое уравнение, самую дурацкую формулу — не важно. Все это стало бы реальным. Существующим здесь и сейчас.

Нужно было лишь вложить мысли, вложить силы и заставить сердце стучать в унисон с дыханием мороза.

И Ард, опьяненный этим незнакомым, чуждым ощущением, десятикратно превосходящим то, что он испытывал, когда создавал живые фигурки из снежинок, занес посох для последнего удара.

Крылья Кайшаса несли его над землей — так было лучше контролировать охоту. Эргар всегда наставлял, что на добычу нужно нападать сверху.

И потому…

Ард внезапно почувствовал, будто тонет. Будто что-то глубокое, тяжелое, массивное надавило ему на грудь и прижало к земле.

Стало сложно дышать. Мир вокруг потемнел и поплыл следом за рябью на поверхности канала, легко разбившего корку инея. Солнце светило над головой. Рассветное, весеннее солнце. Яркое и теплое. Глашатай скорого лета, уже стучащегося в окна и двери домов Метрополии. И дул ветер. Приятный и веселый, несущий рассказы о теплых островах и тех землях, где никогда не выпадал снег.

Здесь не царствовал холод, здесь не правил балом мороз. Они, взращенные в леднике, даже не знали, что бывает настолько жарко и так сильно может сиять небесный огонь. И они исчезли в этом жаре. Растворились быстрее, чем Арди успел бы понять, что произошло и разорвать концентрацию и связь с осколком имени Льдов и Снегов.

А затем случилось то же самое, что и когда он сражался с эльфом Эан’Хане. Только кратно усиленное.

Кости Ардана крутили невидимые, неумолимые жернова, которые не остановишь ни криком, ни молитвой. Кровь вскипала подобно тому, как кипит раскаленное масло. Воздух одновременно обжигал легкие и рвал их в клочья когтями взбешенной лесной кошки. А еще запах. Запах собственной, горящей плоти.

Как если бы Ардана поместили внутрь пламени. Того самого пламени, что изгнало отсюда осколки зимней стужи. Сейчас ведь не их срок.

* * *

Дартон не сразу подошел к корчащемуся от боли Эгобару. Тот валялся на расколотой его же ледяными заклинаниями (если там вообще присутствовали заклинания, а не нечто иное) брусчатке, катался из стороны в сторону и… буквально горел. Кожа местами вспучивалась пузырями, напоминающими волдыри от ожогов; волосы тлели алыми искрами; а с потрескивающихся губ срывались облачка черного дыма.

Дартон склонил голову на бок. Одновременно с этим солнце скрылось за пушистым облаком, накрыв улицу прохладной тенью. И тут же юноша, лежащий перед ним, задышал чуть ровнее. Он все еще не приходил в сознание, но волдыри на теле перестали набухать, стремясь переплюнуть в данной манере весенние почки, а с губ больше срывался кошмарный, пахнущий горящей плотью, черный дым.

Как если бы… если бы солнце причиняло боль Эгобару.

— Но он ведь не вампир… — прошептал окончательно потерявший связь с реальностью Дартон.

В себя он пришел только когда частичный доспех выпил всю Лей из его Звезд и из накопителей тоже. Механизмы отщелкнули рукояти на саблях, внутрь которых были вставлены кристаллические кольца накопителей.

Дартон ощутил разом навалившуюся на него тяжесть. Мир вокруг потерял резкость и контрастность, тело налилось свинцом, а руки непроизвольно опустились ниже.

Неудивительно, что Оруженосцы и даже некоторые Рыцари, сходили с ума и превращались в жалких наркоманов, пытающихся всеми силами продлить действие доспеха, что приводило, обычно, к однозначным последствиям.

Примерно к таким же, какие сейчас испытывал Эгобар. Правда, в тени, юноша явно ощущал себя легче.

Дартон, дернув саблями в стороны, выкинул опустевшие рукояти в воду канала, а затем завел оружие за спину и защелкнул новые.

— Зараза… подниму стоимость на двести эксов… кто знал, что этот недоучка вытянет из меня оба накопителя.

Хотя называть недоучкой того, кто…

Дартон резко повернулся вправо и наверх. Где-то вдалеке уже звенели сирены