Ох, ну пожалуйста, нет.

Но поздно. Из самых глубин вырывается всхлип отчаянья. Я злюсь на себя, потому что по щеке проскальзывает слеза. Я обещала себе, что больше никогда не покажу перед ним слабость, но это рвётся наружу.

– Ты заставил меня чувствовать себя грязно, будто я шлюха! – выкрикиваю, и люди, что стоят вдалеке от нас, оборачиваются. Плевать.

Джейк больше не улыбается. Он пристально смотрит в мои глаза и хмурится.

– Ты не шлюха.

– Напротив меня сидел дорогой для меня человек, а я читала это и чувствовала себя грязно!

Он разжимает пальцы, и ладонь перебирается на щеку.

– Ты боишься его осуждения?

– Нет!

Уголок губ Джейка приподнимается.

– Тебе плевать на него, Ребекка. У тебя нет к нему чувств.

Нет, есть. Конечно, они есть. Я знаю, что есть.

Но почему тогда ты ничего не почувствовала сегодня?

Этот вопрос прокручиваю в голове сотню раз за секунду. Почему? Тогда, в супермаркете, кожа покрывалась мурашками, его объятия были приятными, тёплыми, знакомыми. Почему ничего не было сегодня? Что не так?

Вздрагиваю, по позвоночнику скользит капля пота, а волосы на голове встают дыбом, когда Джейк оставляет дорожку поцелуев и дразнящих укусов от подбородка до местечка за ухом. Его дыхание обжигает кожу, а из-за томительно шёпота покрываюсь мурашками.

– Теперь что чувствуешь?

Он запускает пальцы в волосы на затылке и оттягивает их вниз, из-за чего поднимаю голову и встречаюсь с его темными глазами, которые такими делают расширенные зрачки. Стоит перевести взгляд на губы парня, чтобы мои растянулись в той же усмешке.

– Чувствую… – как можно слаще шепчу, после чего перехожу на обычный тон: – Как хочу тебе врезать, чтобы немного уменьшить самоуверенность.

Джейк начинает смеяться, ослабив хватку в волосах. Теперь он приятными круговыми движениями массирует голову.

– Чего я ожидал?

– Что я поддамся страсти? Отдамся тебе прямо у всех на глазах? Или, может, затащу тебя в этот самый закоулок?

– Звучит неплохо, – посмеивается он, проскользнув ладонью вдоль бедра.

Его рука замирает, а следом он слегка оттягивает резинку трусиков.

– Скоро это будет у меня в кармане.

– Слишком самоуверенно.

Джейк оглядывается по сторонам, и уже спустя секунду, первой оказываюсь между зданиями в темном уголке, где забор граничит со стеной ресторана. Ещё секунда, и обвиваю ногами его талию, найдя упор в плечах парня, губы которого припадают к изгибу шеи, из-за чего закрываю глаза и склоняю голову на бок, поддаваясь приятному ощущению.

Но реальность моментально падает на голову, возвращая на землю. Не буквально, ведь я остаюсь прижатой спиной к стене, но замерев от испуга благодаря двери, из которой недавно вышел Джейк. Она хлопает, вслед за чем появляются два парня, активно ведущие беседу между собой. Они не оборачиваются, за что благодарю всё на свете. Господи, я на грани позора.

Слушаю тихий смех Джейка, что остаётся у моей шеи.

– Не смешно, если бы они обернулись…

– Позавидовали бы.

– Я тебя…

– Ненавидишь, ага, – перебивает Джейк. – Скажи это в самом конце, когда выкрикнешь моё имя.

Он снова припадает к моей шее, спускаясь ниже. Его рука скользит по бедру и находит необходимую точку. Стоит ему воспользоваться пальцами, и они провоцируют выкрик:

– Черт! – шиплю, сжимая его плечи. Мои слова звучат жалко, но всё равно срываются с губ: – Я ненавижу тебя.

– Знаю, – между поцелуями, усмехается Джейк.

Постепенно город остаётся за спиной. На смену приходят чуть ли не джунгли, среди которых проложена автомобильная трасса. Судя по спокойствию на лице Джейка, так и должно быть. Я не соглашалась уезжать куда-то, тем более из города. Кроме того, впереди куча дел, это должно было произойти иначе: мы оба получим свою разрядку и разойдёмся. Боже, да я даже не планировала сегодня видеться, он нагло затолкал меня в машину, поймав у офиса и увёз. Сержусь, что он какой раз пытается перетянуть одеяло на себя, решив, что имеет право поменять планы.

Провожаю взглядом указатель, говорящий о том, что до Лос-Анджелеса остаётся несколько миль, и обращаю взгляд в Джейку. Многоговорящий взгляд. Вероятно, наполненный гневом. Парень сворачивает в автомобильный карман и останавливает машину, заглушив двигатель. Он пренебрежительно открывает колу и стягивает с приборной панели хот дог, оставляя рядом второй.

– Я не собираюсь водить тебя по ресторанам и красной дорожке Голливуда, если ты не поняла.

– Конечно, вместо этого ты выбираешь бар, где воняет потом, запираешь в четырёх стенах квартиры или увозишь в джунгли, ничего не скажешь, продолжай.

– Что тебя не устраивает?

– Джейк, я могу сводить себя в ресторан и даже прогуляться по красной дорожке, если захочу.

– Тогда какого хрена ты сейчас сидишь со мной в машине с хот догом в руках?

– У меня нет хот дога в руках. И ты не оставил мне выбора.

– Фигурально, нет. Ты еще пытаешься быть принцессой недотрогой, которая достойна только золотых приборов и белой скатерти. Это так трудно?

– Что?

– Быть той, кем ты была на фестивале.

– Я была собой.

– Вот именно, Ребекка. Ты была собой.

– И сейчас тоже я.

– Нет, это не ты, либо ты, но твоя параллельная сторона. Ты смеялась, танцевала, пела, пила пиво из горлышка бутылки, не прося стаканчик. Что ты скрываешь? С друзьями можешь быть собой, со мной нет?

– Мы не друзья, Джейк. С ними я могу быть кем угодно.

– Кто мы?

– Никто. Мы занимаемся сексом, вот кто мы. Любовники, можно назвать так.

– Что мешает быть и тем, и тем?

– Я не занимаюсь сексом с друзьями.

– Значит, я исключительный друг.

– Нет, не исключительный. Я не планирую и не планировала отношения с тобой. Мы договаривались о другом.

– Ладно.

Джейк вылезает из машины и направляется к океану, по пути стягивая футболку. Это качели в виде смены настроений иногда угнетают.

– Я уже говорил, что не умею плавать? – не оглядываясь, спрашивает он.

Не спешу бежать и останавливать его. Остаюсь сидеть в машине, слушая шум океана и урчание собственного желудка. Я уже готова накинуться на жалкий хот дог, что продолжает лежать на приборной панели и ждать своей минуты.

– Предлагаешь нанять тебе учителя?