Привычно серый мир здесь играл неожиданно богатыми красками. Более всего переливались волшебные «щиты». У павильончика каждой из стран, растянувшихся по анфиладе дворцового крыла, была своя защита. Это напоминало чем-то пестроту национальных флагов.

То, что в привычном мире скрыто от человеческих глаз, в Сумраке меняется местами с обыденным. Многие вещи сделались полупрозрачными. Похожей на ледяной чертог стала экспозиция Серых. Ощетинились зубцами, решетками и острыми углами павильоны Темных. Но самое главное – стали видны движения пуль. Каждая оставляла за собой след, подобно ракете для фейерверков.

Скорость пуль была несколько медленнее, чем в мире людей. Но уворачиваться от них было не легче, чем, наверное, от арбалетных стрел в прежние времена. Без волшебства – невозможно.

А еще Леонид помнил, что обыкновенная пуля не способна влететь в Сумрак. Серьезный взрыв динамита мог бы повлиять на первый слой, но никак не обычный револьверный выстрел.

Пули явно заговорил кто-то весьма умелый.

По крайней мере ни в какой из экспозиций таких вооружений не демонстрировалось. Может быть, и напрасно. Вот где наступал двадцатый век!

Вскоре Леонид рассмотрел и кое-кого из стрелявших. Впрочем, те выглядели как некие призрачные силуэты, бледность которых время от времени расцвечивалась яркими сполохами охранных заклятий.

Никто больше не пытался стрелять в Александрова. Скорее всего, внезапно заявившись, он лишь привлек к себе внимание. А теперь, забившийся в угол, как мышь, не представлял интереса.

Что по-настоящему заботило стрелков – английская экспозиция Темных, оформленная как миниатюрный замок. Иные Альбиона в своих вкусах оказались полностью солидарны с архитекторами человеческого представительства британцев на выставке.

Стрелки в основном укрылись в соседнем с англичанами небольшом павильоне бельгийских Темных. Хозяев они или взяли в плен, или перебили. Иногда нападающие постреливали в разные стороны, однако воротам главных противников доставалось многократно больше.

Только один раз Леонид заметил, как оттуда попытались выстрелить в ответ. Очевидно, у осажденных был всего один револьвер, и тот с простыми зарядами.

Правда, магические удары англичане посылали точно и скрупулезно. Часть бельгийского павильона обледенела, другая была словно изъедена кислотой. Синие молнии змеились то по полу, то по воздуху в сторону атакующих, неизменно отражаясь их «щитом».

Леонид запоздало понял, что неизвестные – может, Инквизиторы, а может, налетчики, – опустили на дворец полог тишины. Потому никто не слышал шума, творившегося внутри. Вероятно, и людей отваживало заклинание, а Леонид прошел, только будучи Иным.

«Пресветлый!» – догадался он сделать то, что нужно было сделать с самого начала.

Никакого ответа не последовало.

«Бернар!» – позвал тогда Леонид через Сумрак, ожидая встречного «Леон!».

Но и здесь ответом было только гнетущее безмолвие, прерываемое глухим треском револьверов.

Леонид повторил призыв еще дважды, убеждаясь, что сантинель либо не слышат его, либо случилось что-то худшее.

Он рванулся обратно к двери. Два следа от пуль, точно метеоры, преградили ему дорогу, а затем в дверь воткнулись три сверкающих, явно нерукотворных кинжала.

«Вход – копейка, выход – рубль», – Леонид вспомнил эту поговорку, растянувшись на полу и торопливо отползая в свое импровизированное укрытие.

Тогда он начал короткими бросками перебегать от постройки к постройке. Этот путь был намного дольше, чем прямой, зато куда более безопасный. Александров поспешно натянул на себя доступный «щит», понимая, что тот мог бы спасти, к примеру, от ножа или пули на излете, но не от боевого выстрела в упор.

Защита Инквизиторского павильона, воспроизводящего Саркофаг Времен, встретила его неприятным зудом. Леонид не мог проникнуть за охранный барьер и скользил по нему, как муха по стеклянному шару. К счастью, он делал это задворками, а не на виду у налетчиков.

К бутафорскому Саркофагу на одинаковом расстоянии прижимались мелкие будки с другими экспонатами. За такими будками Александров и укрывался.

До молчащей резиденции Светлых оставалось всего саженей пять. Плохо то, что пространство было совершенно открытым. Леонида можно было бы остановить не то что выстрелом, а простым хозяйственным колдовством. А оно, как известно, не менее опасно.

Леонид часто-часто задышал. Когда-то в дозорной школе его учили совершать очень быстрые пробежки, чтобы, к примеру, оторваться от шпиков-Темных. А тут – все равно что пересечь не очень широкий переулок.

Русский дозорный напружинился и уже готов был сорваться с места, когда на плечо ему легла рука.

Чрезвычайно тяжелая и словно не живая.

– Далеко собрались, сеньор? – услышал Леонид шепот над ухом.

Голос показался знакомым.

Стальная конечность жестким рывком потянула его назад. Александров оказался в нише за очередной будкой павильона Инквизиторов. Только на этот раз не один, а вместе с доном Раулем.

На первом слое испанец выглядел колоритно. Никакого серого балахона. Старинный костюм, кружевной воротник, высокие сапоги, плащ и рапира с кинжалом на перевязи.

– Там… – прошептал Леонид, кивая в сторону Светлой экспозиции.

– Не советую, – отрезал испанец, точно коротко взмахнул кинжалом.

– Но я…

Рауль аккуратно и быстро захлопнул ему рот, ловко надавив на нижнюю челюсть левой, живой рукой. Леонид едва не прикусил язык.

Испанец пошевелил пальцами. В воздухе появился наполовину прозрачный выгнутый овал, в котором отразилось удивленное и испуганное лицо россиянина. Изображение немедленно пропало, потому что овал развернулся и поплыл на открытое пространство.

А Рауль извлек из-под балахона нечто вроде небольшого дамского зеркальца в изящном, украшенном драгоценными камнями футляре. Открыл его – и Леонид увидел взамен своего отражения место перед резиденцией английских Темных. Увидел в Сумраке. Вспыхивал зелено-голубыми всполохами магический «щит», принимая в себя пули. Было даже заметно, как те отскакивают.

– Синематограф такого не умеет! – восхищенно прошептал Леонид.

– Есть многое на свете, друг Горацио… – продекламировал Инквизитор. – Взгляните!

Перед захваченным бельгийским форпостом раскрылась голубоватая призма портала. Из нее показались двое Иных, которые катили за собой какое-то орудие на лафете.

– Я их знаю! – выдавил Александров.

– И кто же это?

– Те, из собора Нотр-Дам. Безликие, с ними сражался Яков Вили… Брюс.

Только сейчас Леонид сообразил, что Рауль не знает всех подробностей боя на галерее химер, когда был освобожден Бриан де Маэ. Он не присутствовал, когда русский дозорный рассказывал об этом Инквизиторам в кабинете Пресветлого коннетабля.