испытывали, но уже есть уверенность. Я найду, что ему рассказать. Вы главное подведите и представьте.

* * *

Побывал накануне в парке «Патриот».

– Красиво смотрится! – повторял пассажир, глядя на экспонаты с ракетами вдоль обочин.

Какая-то шизоидно огромная территория, на которой расположилось вообще всё, что может возбуждать возбуждающихся на «русское оружие».

Тут и танки, и ракетные комплексы. И бронепоезд на запасном пути. Стрелковые рубежи и бескрайние поля с полуразрушенными зданиями, по которым шмаляют русскими снарядами из русских пушек.

И надписи Patriot и Army на языке вероятного противника повсюду.

Если въехать на территорию с заказом, конечная точка которого указана как парк «Патриот», то высаживаешь пакса километрах в семи, покружив по бескрайним просторам с лесами, полями и реками, лавируя меж билбордами с фотографией и цитатами гаранта с обнулённым сроком годности.

– Тоже, кстати, красиво смотрится! – заметил пассажир, ткнув пальцем в сторону зелёного, как бронетранспортёр, храма.

Мы плутали по парку в поисках места, где моему пассажиру должны были дать из чего-то пострелять. Дорогу перегородил выскочивший откуда-то из-за куста охранник.

– Здесь ограничение 40! Не превышайте! – рявкнул он мне в окно.

– Конечно, конечно, не будем! – уверял его пассажир с заднего сиденья.

– На хуй пошёл! – рявкнул я, объезжая бритое препятствие в камуфляжной форме натовской расцветки.

Пассажир вдруг перестал восторгаться парком и посмотрел на меня укоризненно.

– Вы правы, они должны были знак повесить, но, видимо, ещё не успели… Парк же совсем новый. Зачем вы так грубо? Кстати, форма у него действительно странная. Не наша форма какая-то.

– Вот видите. Вдруг он диверсант, заброшенный в самое сердце, так сказать?..

– Да что вы, откуда тут диверсанты. Охрана здесь что надо.

Тем не менее, в голосе пассажира уже звучала лёгкая тревога, как будто я поколебал его уверенность в охране периметра патриотического парка.

– Скажите, а мы можем вон там проехать, мимо ракеты? Хочу посмотреть, что за ракета. Не вижу модель отсюда. Ах нет дороги… Ну ладно. – Пакс обвёл рукой пейзаж, как Людмила Зыкина обводила рукой зрительный зал, исполняя песню про озёра синие, – Но согласитесь: красиво смотрится!

* * *

Я привык начинать смену с этой вещи. Она теперь ассоциируется у меня с прохладным салоном, выруливанию по пандусу с пятого этажа парковки. Две риски фар ближнего на бетоне, притормаживаю – гляжу в зеркало на алые блики от стоп-сигналов, значит, лампочки в порядке, окна, приоткрытые со вчерашней ночи, пропускают в салон урчание мотора: чуть громче, чем надо, звучат клапана, но мотор холодный, так что нормально. Ближе к шлагбауму на выезде звук пропадёт. Вот и весь технический контроль перед выходом на линию.

Включаю таксометр. Немчиновка по утрам теперь почти не «горит» повышенными коэффициентами. Ну и ладно. Что-то обязательно прилетит. Достаю айкос, чтобы не дымить перед заказом.

А вот и он. От соседнего дома. Печку на максимум, салон не успел толком прогреться. Музыку тоже погромче. Angel of the South хорошая и какая-то настраивающая на работу вещь.

Останавливаюсь у подъезда, нажимаю «на месте». В машину прыгает мальчишка лет восемнадцати.

– А можно музыку потише?

Чёрт, я забыл совсем убавить громкость. Она действительно выше нормы. Убираю почти до минимума, извиняюсь.

Медленно выруливаем из двора. Немчиновцы последнее время перестали себя напрягать вопросом «как припарковаться во дворе» и бросают машины совсем незатейливо. Хорошо, я представляю себе, куда лучше лезть, чтобы выбраться наружу: навигатор здесь может завести в совсем плохие места. С недавнего времени в село разрешили ездить и каршерингу, а эти машины бросают вообще без опасения, что кто-то не сможет проезжать мимо. Поставил, хлопнул дверью, завершил аренду… Удобно.

Едем мы, значит, в сторону столицы, в салоне тихонько играет Acoustic Alchemy, я пальцами отбиваю ритм по рулю, мальчишка вдруг говорит:

– А давайте погромче. Что это играет? Ещё можем погромче. Кайф какой!

Ещё бы, думаю. Это тебе не Монеточка.

Через минуту два человека уже стояли в пробке, в салоне громко играла Angel of the South, две наши головы ритмично качались в такт.

* * *

Бишкекских водителей в нашем парке ласково называют индейцами.

Гаишники их не любят и постоянно штрафуют.

– У меня, говорит, аптечка просроченная. Штраф 1000 рублей взял.

– Что значит, просроченная?! – орёт выпускающий механик.

– Вот же!.. Он сказал, она 1984 года. Просроченная. Гаишник сказал штраф. Я заплатил.

Водитель показывает пальцем в бумажку, вложенную в аптечку.

– Это не срок годности! Это ГОСТ!

* * *

– Тяжелее всего сейчас индивидуалкам. Многие девочки совсем без работы сидят… Большинство вообще иногородние, им за квартиру платить надо.

Пассажирка лет двадцати пяти платиновая блондинка в жутких сапогах-ботфортах, спросила, не знаю ли я, когда всё это кончится, имея в виду ограничения в пандемию. Я развёл руками. Но на всякий случай решил поддержать девушку советом, врубив кризис-менеджера:

– Может быть, в онлайн уйти?..

– Да мы пробовали. Не у всех получается. Это же очень важно, чтобы лицом к лицу.

Я кивнул, будто бы со знанием дела: лицом к лицу – действительно важно.

Пассажирка продолжала:

– Глаза ребёнка очень важно видеть. Очень.

– Ребёнка?!..

– Конечно. Мы же с детьми работаем. Кто математику индивидуально преподаёт, кто физику… Готовим к ЕГЭ и вообще по программе. А с этой чёртовой пандемией хоть домой в Ставрополь уезжай.

* * *

– Вы же назад поедете? Обратно?

Пассажир в грязных ботинках сел в свежепомытую Фросю и отправился из модного загородного клуба верховой езды на заправку километрах в пяти.

– Извините? Куда – обратно?

– Обратно к клубу. Вы же наверняка будете возвращаться. Подхватите меня? Чтобы не вызывать такси обратно. Я только сигарет куплю. Представляете, у них там нет сигарет, ближайшая точка, где их можно купить – эта заправка.

Что-то мне подсказало, что сейчас будет фейерверк.

– Не вопрос, поменяйте конечную точку на клуб и поедем обратно.

Пассажир удивлённо уставился на меня:

– Но тогда ведь изменится цена!

Я расплылся в улыбке.

– Конечно. Возрастёт. Примерно вдвое.

Пакс истерично заголосил.

– И сколько тогда будет стоить эта пачка сигарет?! Вам же выгодно вернуться к клубу. Там клиенты, публика богатая!

– Да я уж заметил.

Я остановился напротив дверей заправки и нажал кнопку «Завершить заказ».

* * *

– Нет заявки! Отъехай отсюда!

Вахтёр-оператор шлагбаума машет мне рукой через приоткрытое окно.

Точка подачи в противоположном конце огромного дома на Ходынке. Бестолковый пакс, не удосужившийся сделать пропуск, вряд ли пойдёт пешком так далеко. Значит, будут звонки, стоны, лишняя кутерьма.

– Открывай. Меня пассажир ждёт у шестого подъезда. Не еби мозги.

Палка, обмотанная белым скотчем, поднялась.

Только я стал объезжать дом по кругу, как