— Значит, вы в неведении, кто за всем стоит? — Спросил ошарашенный известием Макс, бегая глазами по суровым лицам двух британских вершин. — Кто и зачем убил моих и ваших родителей? Может, Марсов?

— Вряд ли, он лишь один из офицеров на шахматной доске.. — Оставаясь недвижимым, процедил Джек.

— У нас весьма туманное представление о мировом тайном совете, — Алекс сложил руки на груди и приподнял бугорки плеч, будто продрог. — Но зато мы уверены, что, не позволив им развязать войну, привлекли на себя их взоры и готовы с ними бороться… Для этого у нас есть люди, ресурсы… Если ты с нами, тогда собирайся… Через пару часов вылет в Штаты, полетишь с Ангелиной..

— Если я не отдам оружие вечером, то Буров доберется и до моей сестры в Лондоне.. — Протороторил Макс испуганным голосом, вспомнив угрозу.

— Ее мы защитим, спрячем.. — Гордо выпрямившись, заверил внушительно твердым голосом Алекс. — Не беспокойся и за людей своих, мы похороним их в хорошем месте, достойно.

— Нет, нет, постойте, — Макс налил себе еще полстакана виски, пренебрегая вниманием Ангелины, которая все время пыталась подать любовнику намек, что нужно соглашаться на выдвинутое предложение. — Я не могу, я хочу убить Бурова… Я обязан..

— Через пару дней я лично привезу тебе его башку в Штаты. — Пообещал легко и непринужденно Ветров, стоявший подле столика.

— А на сегодняшний день нельзя его трогать, — добавил Джек, излагаясь стройной мудростью в голосе. — Если он погибнет от наших рук преждевременно, то в ту же минуту контора даст команду фас всем криминальным диаспорам… Перемирие кончится, и тогда завтра, по прилету двух групп Майера, в Питере и Краснодаре, наших людей либо арестуют, либо перестреляют, а здесь, в Москве, без вариантов начнется война..

Лицо Джека, приметил я тогда из угла, как оказалось, было прекрасным изваянием природы, что под синяками и увечьями, которые сошли на нет за два месяца, пока мы пребывали в Китае, скрывался настоящий облик ослепляющего Аполлона, смешанный с величественной брутальностью Зевса и воинственными чертами Ареса. А если вкратце, то пред Максом восседал Тор: не златовласый, а пепельно-белый, не гора мускул, а жилистый, не задорный, а окутанный непокорным нравом, будто монолитным доспехом, сотканным из сплавов самых крепких металлов, что не треснут в мороз и не позволят отступиться, сломить твердость духа даже под палящим знойным солнцем в гиблой пустыне..

— Улицы города станут полигоном для перестрелок, — шепнула Ангелина на ухо Максу, пытаясь вразумить его. — Давай просто улетим, позволив профессионалам самим справиться..

— Нет! — Словно огрызнулся Макс на все уговоры и трактаты, предвещающие нелегкое будущее, наотрез отказываясь от всего лишь одним словом и вскоре отстранился от своей любовницы вовсе.

— Ты остановил одну войну, но хочешь развязать другую.. — Произнес Алекс, обращаясь к Максу с укором, но тихо, стараясь не воспалять и без того потрясенный его разум.

— Я хочу?! — Но Макс все же разгорячился и, осушив новый стакан виски, с бурным слогом на устах встал на ноги. — По-моему, это вы явились на наши земли творить беспредел… И передел в криминальном мире происходит только из-за вас! А знаете что? Я убью Бурова без вашего дозволения, и будь что будет.. — Рассудок его помутнел от гнева, горечи, от выпитого алкоголя, и вскоре другие его эмоции вывернулись наружу, именно тогда, когда ярость сгинула; она, бессильная бестия, спряталась в темноте, раздвинув широкий выжженный простор для бьющего фонтаном отчаяния. — Они… Они убили Лену… Ее же больше нет… Нет больше и моих друзей… Нет у их родителей больше сыновей, за которых я должен был отвечать головой… Нет больше никого, и меня нет… Умер я там, вместе с ними, и жить мертвецом теперь мне всю жизнь..

Закончив, он развернулся, чтобы уйти, убитый душераздирающим горем, претерпевший и без того немало крахов за жизнь, но это был последний, фатальный удар от судьбы… И казалось мне, что больше не будет в нем той силы, какую я видел всегда, той отваги и хитроумия в его мыслях и в его всеобъемлющей сущности. Но вдруг окосевшие ноги Макса остановили свой косолапый ход, и он вполоборота обратился ко всем, смотря в никуда..

— Что… Если я покончу с этой тварью за пределами государства? — Пьяные глаза его смотрели в пустоту пространства, красные и слезливые, они взирали лишь в одну точку, прорезая всех, кто заглядывал в них, горьким ножом, затупленным на шпиле и не острым на лезвии.

— Тогда мы сможем выкроить для себя ещё пару дней.. — Ответил Алекс, собрав исполинские руки на груди в позиции вопросителя. — Есть идеи, как это сделать?

— Мне нужны всего лишь два пилота для этого.. — Сплел слова Макс, своим словно обмякшим языком.

— Ветер? — Властной хваткой своего обращения Джек Богов тут же призвал рыжего паренька.

— Найдем таких. — Без права на ошибку в ответе проговорил Ветров, и Макс, услышав необходимое одобрение, без всяких объяснений своей задумки тронулся в прежний путь.

Я же не стал догонять его сразу, так как увидел, что Ангелина рванулась за ним раньше меня, и ей явно требовалось уединение, чтобы без посторонних попытаться привести любовника в чувства. Отогнать от него невидимых демонов, что нашептывают ему на ухо о неприглядной мести, склоняя его отринуть безопасность и броситься сломя голову на тропу убийств… Но вскоре после ее нерадостного возвращения я понял, что она проиграла, полностью и бесповоротно потеряв того, кого, возможно, даже любила, ибо когда я, в свою очередь, отправился в сторону выхода, глаза ее цвета вязкого дыма сверкали от слёз на свету..

Любил ли сам Максим Котов ее, я не знаю, но могу сказать точно, что человек, переживающий столь непосильное горе, утрату, способен напрочь вырвать из себя душу вон и перестать испытывать все, какие-либо известные этому миру прекрасные чувства. Остаться человеком после того, что мы пережили, испытали, увидели и в полной мере ощутили, является трудным процессом, так как зло, к которому мы прикоснулись всем своим развернутым сердцем, невероятно заразно… И лишь немногие люди, всего-навсего единицы, способны без последствий преодолеть или даже переболеть столь сильную тяжбу, не заразив ею других..

Глава 22

Я и Макс тогда пустились в путь обратно, в теперь уже ненавистный нам аэропорт, где по прибытию мы не обнаружили ни единого следа от безжалостной казни наших друзей. Не было там ни луж крови на асфальте, ни тел, перевернутых мной и бережно уложенных на спину, даже гильзы от