Как ни тяжел был Берикский договор, он все же носил чисто финансовый характер и не обременил Шотландию никакими политическими обязательствами. В итоге многотрудного правления Дэвид II оставил преемникам такое же единое и независимое королевство, что он унаследовал от своего более одаренного и удачливого отца.

Едва ли о каком-либо из государств Европы, возникших в Средние Века, можно сказать, что оно легко родилось и беспрепятственно развивалось. Но рождение и развитие Шотландского государства в VI–XIV вв. было сопряжено с преодолением исключительно неблагоприятных обстоятельств — внутренних и внешних, природно-географических и общественно-политических. Становление единой монархии проходило на сравнительно небольшом пространстве в сложном взаимодействии целых пяти этнических групп (пиктов, бриттов, скоттов, англов и норвежцев). Каждая из них образовала несколько племенных союзов или примитивных «королевств», которые находились в непримиримом соперничестве. В противоположность англосаксонской гептархии политическое устройство Шотландии в раннее Средневековье основывалось на глубоких этнокультурных различиях. Тем не менее эти разнородные «государственные» образования постепенно сближались, поскольку они стояли примерно на одном этапе социально-экономического развития. Скотоводство почти повсюду преобладало над земледелием. Родоплеменные отношения были весьма прочными, хотя власть «королей» и родовой знати заметно усилилась. Сплочению способствовала и христианизация Шотландии, в основном завершенная к VIII в.

Из трех некоренных народов, осевших в северной Британии, наиболее влиятельным оказались скотты. Именно их «королевство» Дал Риата положило начало объединению Шотландии при Кеннете I мак Элпине (843–858). В течение X — начале XI в. Королевство Скоттов (лат. Scotia, гэльск. Alba) значительно расширилось в южном направлении за счет владений бриттов и англов, и с тех пор англо-шотландская граница установилась по линии залива Солуэй и реки Туид. Так возникло одно из древнейших государств Северной Европы и единственное кельтское королевство с отчетливой, централизованной и независимой политической организацией. Как стало очевидно впоследствии, оно вовсе не являлось искусственным, преходящим образованием.

Одной из целей моей книги было определить динамику исторического развития Шотландии, типологические особенности феодального строя и, следовательно, место страны в ее европейском окружении. Не притязая на окончательность и непогрешимость, выскажу свою точку зрения.

В своем оправданном желании воздать должное Шотландии историки этой страны нередко так или иначе сближают уровень ее развития с английским. Примеры тому можно встретить в работах по любому периоду, начиная с раннего Средневековья: еще до XI–XII вв. ведется речь о военной службе как условии земельного держания, о наличии «вассальных» связей и т. д. Убедительных доказательств при этом не выдвигается, да они и почти немыслимы из-за отсутствия конкретных данных. То немногое, что известно, скажем, по «Законам бриттов и скоттов», напротив, свидетельствует о безраздельном господстве родовых связей. В то же время необходимо помнить о крайнем даже для Средних Веков консерватизме шотландского общества, что проявилось и в XVIII в. в период якобитского движения. Поэтому говорить о феодализации Шотландии до рубежа XI–XII вв., тем более до начала нормандского завоевания Англии, на мой взгляд, преждевременно.

Отставание от Англии в общественно-экономическом плане было значительным и даже поддается определению во времени: английские города заметно выросли уже в XI в., а в XII в. в них сложились торговые гильдии; в Шотландии же бурги появились лишь в XII в., а их торговые гильдии — с начала XIII в. Здесь разрыв измеряется почти столетием. Но даже не прибегая к подобным расчетам, нельзя забывать, что самая южная, богатая, «передовая», земледельческая область Шотландии (Лотиан) походила на самую северную, бедную, «отсталую», скотоводческую область Англии (Нортамберленд).

На ходе феодализации Шотландии я уже останавливался. Обращу внимание на ее основные особенности. Распространение новых отношений было более медленным и неравномерным, чем в Англии. Нормандское завоевание глубоко отразилось на истории обеих стран, хотя и совсем по-разному. В Англии при внешнем рассмотрении его последствия более ощутимы: оно проходило стремительно и насильственно, приведя к смене правящей династии и (во многом) правящего класса. Однако эти изменения были не столько общественно-экономическими, сколько политическими и культурными. Англия уверенно продолжала движение к феодализму, которое началось задолго до коронации Вильгельма I. В Шотландии «завоевание» заключалось в мирном двухсотлетнем расселении по стране англо-нормандских и фламандских иммигрантов, которые, наряду с гэльской знатью, образовали сословие феодалов. Это «нормандское преобразование» означало решительный шаг вперед, поскольку Шотландия фактически только вступила на путь феодализации. Другими словами, победа феодализма в Шотландии в большей степени обусловлена влиянием извне.

Из такого вывода отнюдь не следует, что феодализация Шотландии была чисто внешней, навязанной стране по воле короны. Впервые появившись на юго-востоке в конце XI — начале XII в., новые социально-экономические формы не быстро, но необратимо и органично продвигались на север и запад, накладывались на существующие общественные отношения и дополняли их, пока наконец в XIV в. не достигли самых отдаленных горных и островных областей. Шотландский феодализм не являлся половинчатым и неразвитым, как некогда утверждали английские историки. По общим признакам он соответствовал западноевропейской, в частности англо-нормандской, модели. С другой стороны, в сравнении с Англией и странами континента феодальному строю в Шотландии присущи многие самобытные черты.

В отличие от Англии и ряда других государств, экономика Шотландии основывалась главным образом на скотоводстве, крестьяне в большинстве сохраняли личную свободу, города имели прежде всего торговое значение при сравнительной слабости ремесленного производства. Имелось и множество более частных особенностей: безвозмездность церковных владений, морская разновидность военной службы, отсутствие «щитовых денег» и побора на городские стены и т. д. Шотландский феодализм был менее сложным и многоступенчатым, менее «бюрократическим», чем английский. Сеньор стоял ближе к простолюдину, понятие «знатности» было более широким и доступным, чем обычно, а горизонтальная (клановая) структура общества нередко оказывалась прочнее феодально-иерархической вертикали. И хотя историю Шотландии менее всего можно назвать безмятежной, все же до периода позднего Средневековья в стране не произошло ни одного сколько-нибудь крупного крестьянского или городского выступления классового или антифеодального характера.[95] Разумеется, средневековое шотландское общество было далеко от социальной гармонии и благоденствия, но не подлежит сомнению, что сословные противоречия в нем были куда менее резкими, чем в Англии или Франции (снова вспомним однопалатный парламент).