— Хорошо запеленал! — оценила она работу Илая.

— Настоящий профи! — заметила я.

— Просто уже руку набил, — смутился он.

Миссис Стокк начала медленно укачивать Изби, похлопывая тихонечко по спине, а мы с Илаем молча наблюдали за ними.

— Спасибо, что пришли, — наконец-то спохватилась я. — У Хайди сейчас трудный период в жизни. Но когда я нашла ее в таком состоянии… просто растерялась.

— Она недавно родила, — укачивая Изби, произнесла нараспев миссис Стокк. — Хайди просто очень устала.

— Папа пытался уговорить ее нанять кого-нибудь в помощь, но она наотрез отказалась.

Миссис Стокк чуть поправила сбившееся одеяло.

— Когда родился Стивен, мой старшенький, ко мне на целый месяц приехала мама. Даже не представляю, как бы я без нее справилась.

— Мама Хайди умерла пару лет назад.

— Она рассказала об этом, — мимоходом заметила миссис Стокк.

Я вспомнила мелькнувшее на мгновение изможденное, заплаканное лицо Хайди, когда она обняла в темноте маму Илая. Интересно, что мачеха еще поведала ей?

— Быть мамой — самая трудная работа в мире, — продолжила Карен Стокк. — А с Хайди все будет хорошо. Ей просто необходимо отдохнуть и выспаться.

Умиротворенная Изби закрыла глазки.

— А тебе, — обратилась миссис Стокк к сыну, — тоже неплохо бы отправиться в постельку. Разве ты не идешь завтра на работу?

— Да, но…

— Вот и отправляйся домой, — перебила она. — Оставь ключи от машины, зайдешь за грузовичком завтра утром.

— Так мне идти пешком? — возмутился Илай.

— Илай Джозеф, до твоего дома отсюда всего четыре квартала. Надеюсь, небольшая прогулка тебе по силам?

Он заворчал с наигранным недовольством, но выложил ключи на стол и улыбнулся матери:

— Ну, спасибо тебе, мамочка.

Миссис Стокк как ни в чем не бывало подставила щеку. Илай поцеловал ее и направился к выходу, а я проводила его до крыльца.

— Значит, сегодня выдастся одинокая ночь, — сказала я с сожалением, оглядываясь на кухню, где миссис Стокк укачивала Изби.

— Точно. Мама не в курсе моих ночных похождений.

— Потому что не одобрит?

— Никогда и ни за что, — покачал он головой. — По ее словам, после полуночи не жди ничего хорошего.

— Должна признаться, твоя мама просто прелесть, — улыбнулась я, утопая в его зеленых глазах, — но у меня диаметрально противоположное мнение о ночных приключениях.

— Она — прелесть, — согласился Илай, — и мне тоже нравится не спать ночами.

А потом он поцеловал меня. Я обняла его за шею, притягивая ближе. Так бы и простояла всю ночь, хорошо это или нет, да только Илай внезапно отстранился, смущенно поглядывая поверх моего плеча на кухню.

— Мне пора.

— Увидимся завтра, — кивнула я.

Улыбнувшись, он быстро сбежал по ступенькам крылечка и зашагал прочь по дорожке. Я помахала ему рукой и провожала взглядом до тех пор, пока силуэт не растворился в ночной темноте.

Поднявшись чуть позже в спальню, я высунулась в окно и долго смотрела в ту сторону, куда ушел Илай. В темноте горело всего лишь несколько огоньков. Выбрав тот, что находится по моим подсчетам примерно в четырех кварталах, я то и дело поглядывала на него как на яркую звездочку всю ночь напролет.

Через неделю к пяти часам вечера мы ожидали приезда брата и его девушки, а в половине пятого зазвонил сотовый телефон.

— Звоню, чтобы предупредить, — сообщила мама.

Со дня неудачного визита в Колби она ни разу не позвонила мне, о чем совершенно не вспомнила и сейчас. Впрочем, вряд ли звонок означает, что наш конфликт позабыт.

— О чем предупредить? — осторожно спросила я.

Последовала недолгая пауза, во время которой мама отпила что-то — готова поспорить, глоток любимого эксклюзивного вина, — а потом заявила уничтожающим тоном:

— О Лауре!

Что ж, интонация выдала ее с головой, но я все равно переспросила:

— О Лауре? Тебе она не нравится?

— Оден, — произнесла мама, судя по ее тону, содрогаясь от отвращения. — Она просто ужасная. Ужасная! Не понимаю, что привлекательного нашел в ней твой брат, наверное, последний рассудок потерял. Эта девчонка… она… она…

Вот это да! Мама в редких случаях не находит нужных слов, а значит, пора забеспокоиться. Может, действительно эта Лаура…

— …заумная грымза, — закончила мама. — Одна из холодных ученых сухарей, состоящих из одних гипотез и экспериментов. Боже, а какое самомнение! В жизни ничего подобного не встречала! Представляешь, эта девица считает, что ее исследования вызывают у окружающих огромный интерес. Вчера весь ужин докучала нам рассказами о миелинизированных волокнах.

— О чем?

— Вот видишь! — воскликнула мама. — У этой проходимки ни сердца, ни души. Всего на пару лет старше Холлиса, а строит из себя святошу. Ох, боюсь, как бы она не высосала уникальную самобытность Холлиса. Это так ужасно!

Выглянув в коридор через открытую дверь, я заметила Хайди. Та наводила порядок в отцовском кабинете, из которого планировали временно устроить вторую гостевую спальню. Из коляски за маминой спиной, моргая глазенками, наблюдала малышка Фисба.

После той ужасной ночи дела пошли на лад. В тот раз миссис Стокк ночевала в нашем доме, приглядывая за Изби, а ушла только к полудню. Когда я спустилась вниз, нашла Хайди на кухне с запеленатой крошкой на руках. Выглядела она отдохнувшей — едва ли не в первый раз за прошедшие недели.

— Та дама просто очаровательна! — сказала она вместо приветствия.

— Тебе понравилась?

— Мы провели с ней утром всего лишь три часа, а я уже знаю вдвое больше, чем вчера. Вот, тебе известно, что пеленание способствует возникновению чувства безопасности у ребенка и помогает во время колик?

— Нет, не слышала. Но кажется, так и есть.

— Она показала мне, как приподнять матрас в кроватке, чтобы уменьшить количество газов у ребенка, и посоветовала купить качели специально для сна младенцев. А еще сказала, что делать, чтобы соски так не болели.

— Хайди, пожалуйста, давай обойдемся без подробностей! — скривилась я.

— Извини-извини! — Мачеха виновато помахала мне свободной рукой. — Оден, я так признательна, что ты привела эту женщину. Знаешь, ведь миссис Стокк предложила звать ее в любое время, когда понадобится помощь. Только как-то неловко. Прошлой ночью со мной случилось что-то странное, я так устала…

— Ну ладно, — быстро произнесла я, как обычно, пытаясь избежать откровений. — Рада, что тебе стало лучше.