– Нет уже, – сухо откликнулась сестра.

– Я, в принципе, так и думала, – кивнула Маша насмешливо…

Наконец Женин ремонт закончился, и она с огромным облегчением покинула поле боя, где ее родные остались вдвоем – добивать друг друга.

* * *

Оба понимали, что развод неизбежен. Все грани были перейдены, все мосты сожжены. Володя пока не знал, как они станут жить после. Как поделят жилплощадь. Но даже и этот важнейший вопрос теперь отодвинулся во второстепенные. Развод становился делом выживания.

Он только не мог себе представить момент подачи заявления в загс. Почему-то пугала сама процедура. «В конце концов, не я довел до всего этого, – думал Володя с горькой обидой на Машу. – Ее вина! Вот пусть сама на развод и подает. А я подпишу».

На службе он как бы забывал о домашних бедствиях. Только иногда вдруг всплывала какая-нибудь сцена, звучала в сознании наотмашь бьющая фраза, словно ножом прорезывала острая боль. Но он отворачивался от воспоминаний, плотнее уходил в рабочие заботы и проживал худо-бедно весь день до самого вечера. Специально затягивал дела, чтобы отдалить момент, когда, стиснув зубы, нужно было возвращаться, старался растянуть путь с работы домой. Теперь Володя добровольно парковался подальше от своего двора и медленно плелся через «собачий» сквер, по-прежнему боясь и ненавидя псов, но с некоторых пор предпочитая их общество Машиному.

«Какой же ужас она устроила из нашей жизни, – думал он, бредя к подъезду и глядя себе под ноги. – Дура… дура… не могу…» Мысли о Маше приносили сердечную боль, Володя страдальчески морщился, осторожно потирая левую сторону груди. Неожиданно для себя вспомнил ту ночь, в которую они в последний раз были близки. И тот вечер, когда ели плов и повздорили за ужином. А потом помирились. Как она сама начала любовную игру, как была нежна и отзывчива с ним… Воспоминание уязвило пониманием утраты и полной невозвратимости добрых отношений. «Кому я нужен?..» – вдруг горько подумал Володя. Думать о том, последнем в их общей жизни счастье не хотелось. Однако эти образы не желали рассеиваться, словно прилипли к сознанию. Володя попытался переключиться на мысли о давних днях, когда они только начали встречаться, и потом, позже, эпизоды их счастливой любви. Но это оказалось еще больнее и неприятнее. «Если бы она была добрее ко мне, – подумал о жене и чуть не застонал. – Пусть уж считает как хочет про всю эту политику… про все это… но если бы она была добрее! Если бы не старалась постоянно меня раздавить, выставить дураком… Все могло быть иначе… Но что я могу, если она не хочет любить, ей нужно только ненавидеть».

Маша уже была дома, и – удивительное дело – ей тоже вспомнился тот плов, и ее попытка примирения, и их последний секс. Каким нежно-радостным был в ту ночь муж! Каким он мог быть мужественным… Не базарным, как баба… Если бы он по-настоящему любил ее, если бы понимал, чувствовал, как тогда! Но он не захотел. То была случайная вспышка. Обман рассеялся быстро, и стало окончательно ясно, что на самом деле ее муж – практически уже бывший! – идиот и жлоб. Маша поежилась, подумав, что Владимир, наверное, скоро будет дома. Ей стало холодно от мысли, что вот и еще один вечер придется провести бок о бок «с этим страшным человеком».

Ее муж подходил к подъезду, неумолимо приближая такую нежеланную для обоих встречу. Оба знали, каким должен быть другой, чтобы все было хорошо, – и не сомневались, что этого никогда не будет, потому что другой хорошего не хочет.

«Злобная дура… – поднимаясь в лифте, кипел негодованием Володя. – Если бы не ее эгоизм…» «Тупой урод! – бесилась дома Маша. – Все было бы иначе, не будь он настолько самодовольным ослом!..»

«Не страшен развод, – бубнил про себя Володя, расшнуровывая в прихожей ботинки и опасливо прислушиваясь к шорохам в квартире. – Куда страшнее жить с такой, как она… А может, не выйдет сегодня из спальни?.. Ну что бы ей не посидеть там тихонько хоть один вечерок…»

«Развод – ерунда, – бодрилась тем временем Маша, расхаживая по комнате и стараясь задавить в себе последние крохи сомнений в собственной правоте. – Насколько ужаснее было бы не иметь возможности развестись с этим чудовищем!.. А хорошо бы он сегодня прошел по-быстренькому к себе и спать лег. Ну чего ему шляться по дому, шел бы сразу отдыхать, устал, поди, на работе…»

Наступал очередной совместный вечер для двух измученных семейной жизнью и собственной непогрешимостью людей, живо интересующихся политикой.

А в это время их дочь Вика, недавно вступившая в брак по любви, гуляла под вечерним небом со своим мужем. Задрав счастливые свои головы, молодые люди любовались звездами.

– Мама говорит, в Украине звезды с кулак величиной, – сказал Викин муж.

– Почему?

Муж оторвал взгляд от звездного неба и посмотрел на жену с мечтательной улыбкой.

– Потому что она там отдыхала в молодости на какой-то турбазе. И там же они с отцом познакомились. И потом еще несколько раз туда ездили отдыхать… Вот почему.

– Да… – протянула Вика, улыбаясь ему тоже. – Теперь на Украину не съездишь.

А что нам та Украина, тут же дружно рассудила аполитичная молодежь. Туда и так бы никто не поехал. Будто отдохнуть негде!

Молодые обнялись и, не сговариваясь и ускорив шаг, повернули назад, к своему дому.

Вот меня и бросил муж. Всегда этого боялась. А, как известно, чего боишься – то с тобой и произойдет.

Миша не был никогда особенно нежным, но все-таки раньше и дома чаще показывался, и в целом ко мне совсем неплохо относился. И теперь я никак не могу припомнить начала перемен, просто вдруг с какого-то момента стала осознавать, что он разговаривать со мной почти перестал. Разве что по хозяйству. И в постели все сделалось довольно безрадостным, формальным, опять же без всяких слов. Будто по обязанности. Да и то все реже случалось. Мишка приходил домой как в комбинат бытового обслуживания. Ел, не глядя, что дают, надевал чистое, грязное на пол бросал… Всегда хмурый.

Но я все равно не хотела, чтоб уходил. Вокруг меня всех подруг уже побросали. И что? Никто не говорил, что с уходом мужа стало как-то лучше. Все только поскуливают, мол, плохо без мужика и жизнь словно мимо проходит. Со стороны глядя – кажется, и с мужьями мои подружки счастливы не были. Всегда в общем-то жаловались… Иные вроде бы только выиграли от развода, оттого что такой ворох проблем в виде мужа с себя стряхнули. Но это со стороны. А подружки тужат, значит, в самом деле невесело в одиночестве? Мишка со мной дольше всех продержался. Так и держался бы! Ну куда ему бежать-то? Чем у нас нехорошо? Мне все говорили – счастливая… Не чувствовала я никакого счастья, но раз говорят – стало быть, так оно и есть. Только и мой черед пришел.

Зла у меня на Мишку нет, человек я вообще беззлобный. А все-таки обидно. Почему нас бросают? Вот смотрю на женщин оставленных – и почти всегда они лучше своих неверных мужей, так беззаботно порхающих по жизни. Взять хоть мою Викусю – и красоточка, и веселая. В любой компании заводила. А бывший ее – типичное ни то ни се. И это вот ни то ни се от Викуси ушло. К другой какой-то женщине, а от той, может, и еще к какой-нибудь дальше поскачет… Как понять? Почему так все просто у мужчин и так сложно в жизни женщин?