к себе, продемонстрировать им свою заботу, добиться, чтобы эти люди признали своей меня, чужестранку, женщину с другой планеты.

Принято считать, будто шатры кочевников гнездятся кучно, но на самом деле они раскиданы поодаль друг от друга. Лишь немногие верблюды да козы пасутся стайками, пережевывая жалкие листочки редкого сухостоя.

Грузовик с водой останавливался, я спрыгивала с него и шла к шатру. Его обитатели, такие славные и такие пугливые, завидев меня, совершенную незнакомку, бросались врассыпную.

Не успевали они разбежаться, как Башир зычным голосом собирал их, будто коз, и выстраивал передо мной. Некоторые мужчины подходили поближе, но женщины и дети не подпускали меня к себе.

Я не позволяла Баширу приводить их ко мне насильно – такого я допустить не могла.

– Не пугайтесь, я вас не обижу. Подойдите же ко мне, не бойтесь.

Конечно, они не понимали по-испански, но я знала, что голос мой звучит успокаивающе. Пусть они не понимают моих речей, я буду говорить спокойно и дружелюбно, и им уже не будет так боязно.

– Смотри, какие красивые бусы. Возьми, это тебе!

Я надела бусы на шею маленькой девочки, притянула ее к себе и погладила по голове.

Когда кончались подарки, начиналось лечение.

На кожные воспаления я накладывала противовоспалительную мазь, головную боль лечила аспирином, гноящиеся глаза – каплями, истощение – высокими дозами витаминов, и самое главное, все получали витамин С в большом количестве.

Приезжая в новое место, я никогда не позволяла себе сразу хвататься за фотоаппарат и беспрестанно щелкать затвором, не познакомившись с жителями поближе. Это было бы крайне неуважительно по отношению к ним.

Один раз я дала пожилой женщине две таблетки аспирина от головной боли и подарила ключик, которым она украсила свой тюрбан. Проглотив таблетки, уже через пять секунд она закивала в знак того, что голова больше не болит, и потянула меня за руку в свой шатер.

Желая выразить мне свою благодарность, она хриплым голосом позвала кого-то. Вошли несколько девушек с полностью закрытыми лицами – видимо, ее дочери и невестки.

От всех женщин исходил тяжелый телесный запах, все они были облачены в одинаковые черные одеяния. Жестами я попросила их снять чадру, и две из них, смущаясь, обнажили свои светло-коричневые лица.

Два прекрасных лица: огромные глаза, безмятежный взгляд, чувственные губы. Я была совершенно ими околдована, и рука сама потянулась за фотоаппаратом.

Думаю, эти девушки в жизни не видали фотоаппарата, и уж тем более не видали живой китаянки. Зачарованные двумя этими диковинами, они замерли, глядя на меня, и позволили мне сделать несколько снимков.

Но тут в шатер вошел мужчина, глава семьи. Увидев, что я делаю, он издал грозный рык и с руганью бросился на нас. В пылу ярости он чуть было не пнул пожилую женщину ногой, затем, продолжая браниться, стал наступать на сбившихся в кучку девушек. Слушая его гневные речи, они съежились и чуть не плакали от страха.

– Ты, ты похитила их души, теперь они умрут! – провозгласил он на ломаном испанском.

– Я – что? – изумилась я. Какое нелепое обвинение!

– Ты – ведьма, которая исцеляет болезни и похищает души! Вот куда ты их поймала! – В ярости он тыкал пальцем в мой фотоаппарат и, казалось, собирался ударить меня.

Поняв, что дела мои плохи, я прижала фотоаппарат к груди и понеслась прочь из шатра, к грузовику, призывая на помощь своего спасителя – Башира.

Башир в это время разносил воду. Увидев, что происходит, он преградил дорогу моему преследователю, но нас уже окружила взбудораженная толпа.

Конечно, в такой ситуации мы могли бы отказать им в воде, позвать на подмогу солдат из местного гарнизона или напугать их, обратившись к еще более глубинным суевериям, чтобы я могла спокойно уехать со своим фотоаппаратом. Но, с другой стороны, они ведь действительно верили, что у этих женщин «похитили душу». Разве они не правы, требуя их души обратно?

Если я, снимавшая их украдкой, сяду в машину и уеду, на сердце у бедных женщин останется тяжелый след. Они и так уже рыдали, предчувствуя скорую погибель.

– Башир, не спорь с ними. Скажи им: их души здесь, в этой коробочке. Сейчас я их выпущу, и они вернутся на место. Скажи им, пусть не боятся.

– Сеньорита, они совсем распоясались! Темнота и невежество, не обращайте на них внимания.

Заносчивость Башира возмутила меня до глубины души.

– А ну прочь! Убирайтесь! – Башир взмахнул рукавом, и люди стали неохотно расходиться.

Увидев, что мотор заведен и грузовик вот-вот уедет навсегда, женщины, чьи души я похитила, бледные, как смерть, опустились на корточки. Я похлопала Башира по плечу и попросила его немного обождать.

– Сейчас я выпущу ваши души, – сказала я женщинам. – Все будет хорошо.

На глазах у всех я раскрыла фотоаппарат, ловким движением фокусника извлекла из него пленку, спрыгнула на землю и засветила пленку, так, чтобы все это видели. Негативы побелели, изображений людей на них уже не было. Женщины испустили вздох облегчения. Когда мы уезжали, все довольно улыбались.

По дороге, обмениваясь шутками с Баширом, я вставила в фотоаппарат новую пленку и, вздохнув, взглянула на двух стариков, ехавших рядом со мной.

– Это что! – сказал один старик. – Вот в старину была одна вещица: направишь ее на человека – и она высасывает его душу всю до капли. Куда до нее твоей коробочке!

– Башир, что он говорит? – спросила я, перегнувшись к нему и стараясь перекричать ветер.

Башир объяснил. Ни слова не говоря, я вытащила из рюкзака маленькое зеркальце и незаметно выставила перед стариками. Увидев его, они заголосили и чуть не выскочили из машины на полном ходу. Затем отчаянно заколотили по спине Башира, требуя немедленно остановиться. Раздался скрежет тормозов, и они, как ошпаренные, кубарем выкатились из машины. Глядя на них, я и сама испугалась. Смотрю, а на грузовике Башира, оказывается, нет ни единого зеркала, даже зеркала заднего вида.

Нельзя сказать, что материальный прогресс так уж необходим человечеству. Но все же мысль о том, что на одной планете с нами живут люди, никогда не видавшие обычного зеркала, совершенно меня потрясла. В душе невольно зародилась жалость к этим людям. Было ли их невежество следствием исключительно географических условий или всё же есть здесь и человеческий фактор? Ответа на этот вопрос я так и не нашла.

В следующий выезд в пустыню я прихватила с собой средних размеров зеркало. Выйдя из машины, установила сверкающую вещицу на камнях. При виде ее люди так пугались, что забывали про мой фотоаппарат.