– Нам лучше уйти с палубы и не попадаться на глаза, – сказали мне.

Четыре часа спустя мы наконец покинули корабль через пакгауз и вышли на улицу прямо в центре Манхэттена. Нас ждал автобус, и вскоре мы отправились в путь по трассе Вест-Сайд, через туннель Холланд, а потом через Филадельфию, Балтимор – в Вашингтон.

Меня особенно впечатлила поездка на юг. Я увидел много автомобилей, хотя было воскресенье, многоместные автомобили фургонного типа, отделанные деревянными панелями, женщин в ярко-красных пальто, длинные-длинные ряды домов в голландском стиле в Балтиморе, закусочную с гамбургерами, где мы остановились перекусить, и многонациональный Вашингтон, в который мы въехали с наступлением темноты. Где-то между Вашингтоном и Александрией мы пересели в армейский автобус. Менее чем через час мы въехали в Форт-Хант, где нам предстояло провести ближайшие три недели, проходя проверку.

Наша группа оказалась первой из тех, которые проверяли здесь. Группы, отправленные до нас, проходили проверку в Форт-Стронге недалеко от Бостона. Нам постепенно разрешили свободно передвигаться в определенных границах: мы могли пешком прогуливаться к реке Потомак через короткий туннель под шоссе Маунт-Вернон. Проверку проводила военная разведка, представители которой безупречно говорили по-немецки.

Сопровождающие относились к нам корректно и во всем помогали, в результате чего наше пребывание в Форт-Ханте было очень приятным. Я уверен, что первое благоприятное впечатление в те дни помогло многим из нас преодолеть более поздние периоды сомнений. Первые дни мы только и делали, что заполняли формуляры, сдавали отпечатки пальцев, проходили медосмотры и собеседования. После этого наступило сравнительное затишье. Кроме чтения, прогулок и редких просмотров фильмов по вечерам, мы изучали английский язык. Один из сопровождающих любезно согласился давать нам частные уроки. В казармах было безукоризненно чисто и опрятно – в таком состоянии их поддерживали немецкие военнопленные. Слухи о том, что мы поедем в Форт-Блисс в штате Техас и Уайт-Сэндз в штате Нью-Мексико, доходившие до нас в Ландсхуте, подтвердились.

Мы спросили Карлсона – сотрудника военной разведки – о том, что происходит и чем нам предстоит заниматься. Он отвечал уклончиво. Тем не менее мы уже выяснили, что группа разделена на две части: меньшая остановилась на испытательном полигоне в Уайт-Сэндз и каким-то образом связана с предполагаемыми запусками Фау-2; группа побольше располагается не слишком далеко – в Форт-Блисс и проводит секретные исследования. Информация была скудной, но достаточной, чтобы мы усомнились в том, что наша проверка завершится до истечения шести месяцев – срока нашего договора, учитывая темп развития событий за последние месяцы.

В Форт-Ханте мы получили печальное известие: Ганс Линденберг скоропостижно скончался от болезни, которую запустил во время войны. Его похоронили в Форт-Блисс.

Вечером в четверг, 21 февраля, мы сели на поезд в Александрии и поехали на юг. Сельская местность была по-зимнему холодной; то там, то здесь лежал снег. Но постепенно пейзаж изменился, и мы увидели пальмы. Во время нашего прибытия в Новый Орлеан стояла прекрасная погода. Мы уткнулись в окна, стараясь осмотреть все достопримечательности. К концу дня наш отдельный вагон прицепили к поезду, следующему на запад. Шел дождь с грозой, когда мы пересекали Миссисипи. Когда взошло солнце, мы уже были в Техасе, еще через сутки – в Эль-Пасо.

В Форт-Блисс мы очутились в окружении двухэтажных деревянных казарм, выстроившихся вдоль дороги в несколько рядов. Мы остановились в одной из них. В соседних бараках мы встретили знакомых и тепло и шумно их приветствовали. Вскоре из зданий вышли остальные, в том числе Вернер фон Браун.

Позже нам, «юнцам», обо всем рассказали «старожилы», как они себя шутливо называли. Немецкая группа располагалась в трех двухэтажных зданиях. В трех или четырех одноэтажных зданиях находились столовая, офисное здание и склад. В тополиной роще был небольшой дом, преобразованный немецкой группой в скромный клуб, где многие из нас по вечерам играли в карты и пили пиво.

Движение без сопровождения ограничивалось честным словом; в нашем распоряжении была ничем не огражденная территория примерно 25 тысяч квадратных метров. Раз в месяц группа из четырех человек в сопровождении солдата могла отправиться в Эль-Пасо за покупками, чтобы перекусить в одном из лучших ресторанов или просто побродить по улицам.

В столовой работали немецкие военнопленные – простые люди, радующиеся тому, что избежали более серьезных преследований после войны, и с энтузиазмом исполняющие свои обязанности, ибо ничего другого им не оставалось. Готовили они превосходно.

Первый вечер в клубе я пробовал фрукты, овощи, коктейли и американское пиво, которое показалось мне превосходным. Сидя на диванах и в гамаках, «юнцы» и «старожилы» вскоре вновь обменивались опытом и новостями. На следующее утро я удивился резкому похолоданию. Эль-Пасо находится на высоте более 1300 метров, поэтому там такие резкие суточные перепады температуры.

Два дня спустя небольшая группа, включая фон Брауна и меня, поехала на автобусе в Уайт-Сэндз. В те времена еще не ездили напрямик через пустыню. Нам предстояло объехать горы Франклина, проехать через Эль-Пасо, вдоль реки Рио-Гранде в Лас-Крусес. Оттуда мы отправились в восхитительную поездку через перевал Сан-Андрес в бассейн реки Тулароза, где находились испытательные полигоны. Именно там и тогда я влюбился в сельскую местность. По сей день, хотя я изучил почти каждый его уголок, мне не наскучило красочное огромное открытое пространство юго-запада США.

По прибытии на испытательные полигоны Уайт-Сэндз небольшую группу разместили в одноэтажных казармах, которые были значительно меньше тех, что в Форт-Блисс. Пятнадцать человек занялись подготовкой к сборке нескольких ракет Фау-2 из умеренного объема комплектующих, вывезенных в США из Германии до того, как советские оккупационные войска заняли центральную часть страны. Пятнадцати немецким специалистам помогала группа представителей компании «Дженерал электрик» и военно-техническое подразделение.

Технические мощности в Уайт-Сэндз в те дни не сравнимы с нынешними. Тогда в нашем распоряжении был только один большой ангар; второй ангар строился. Сборка ракет, а многие комплектующие требовали крайне осторожного обращения, была нелегкой. Отсутствовала подходящая лаборатория; в районе часто случались песчаные бури, а разница дневной и ночной температур составляла до 50 градусов по Фаренгейту.

Мне неизвестно, почему программа привлечения немецких специалистов в США стала известна как операция «Скрепка». В конце концов нас стали называть «специалисты-скрепки» – определение часто неверно истолковывается, особенно в Германии, где перевод фразы менее лестный. До рассекречивания материалов будет неизвестно, какие детальные планы разрабатывались для немецкой группы в течение первых лет ее пребывания в Соединенных Штатах. Положения трудового договора были абсолютно честными и справедливыми. Продолжительность первого периода договора составляла шесть месяцев с момента его подписания в Германии. В течение этого периода сотрудники были обязаны «проводить исследования, заниматься проектированием, разработкой и решать другие задачи, связанные с реактивными двигателями и управляемыми ракетами, в соответствии с требованиями компетентных органов США».