— А если взамен этого жалкого куска пластика у меня потребуют мое тело и доброе, нежное, любящее сердце? Как быть? Идти на любые жертвы?

— Любящее и нежное отдай. Тело тоже.

— А если ничего не выйдет?

— Тогда лучше домой сегодня не приходи, — брякнула Катя. Дала отбой, вздохнула: вот так, наверное, и помыкала своим дедком старуха, посылая его за новым корытом к капризной золотой рыбке!

Кравченко перезвонил через час. Отчитался со скромным самодовольством: ажур, разве передо мной может кто-то там устоять? К счастью, карта не именная. И секретарша Чугунова великодушно дает ее напрокат на одно посещение, только, правда, умоляет ни в коем случае не играть в клубе в боулинг. А то там отдельный счет выставляется, космический.

— Знаешь, я порой тебе просто удивляюсь, Вадя, — шепнула Катя тихо и задушевно.

— Это в каком смысле? — хмыкнул Кравченко недоверчиво.

— Мне иногда просто не верится, что этот поразительный человек, умеющий делать невозможное возможным, на которого всегда можно положиться, — действительно мой муж...

Кравченко кашлянул.

— Ну ладно... Пой, пой, соловушка. Перехвалишь еще, совсем зазнаюсь... Кстати, я завтра свободен, дежурство в восемь утра сдам, так что смогу подбросить тебя туда, если, конечно, желаешь.

— Очень, очень желаю. Целую тебя и очень люблю! До завтра.

Катя снова вздохнула: да, тактика. Кнут и пряник. Последний гораздо приятнее. Она тут же перезвонила в розыск Колосову, кратко доложила новость.

— Завтра утром у меня уже будет на руках карта, — похвалилась она. — И завтра как раз четверг. Это наш шанс. Я завтра останусь с утра дома, пусть ваши мне позвонят, если выяснится, что Салютова едет с детьми в Крылатское. Договорились, Никита?

— Договорились, — ответил Колосов. Помолчал, хмыкнул. — Ну, ты даешь, Катерина Сергеевна...

— А там бассейн с морской водой, — снова похвасталась Катя. — Буду нырять там как русалка. Это в январе-то месяце!

— Если что-то будет этакое... Ну, в общем, сразу мне звони. Я с утра в главке, вызвал на допрос гражданку Басманюк. В любом случае жди звонка, мы обязательно поставим тебя в известность о том, что происходит в Ильинском.

И звонок на следующее утро раздался ровно в девять. Катя рано поднялась. Кравченко только что приехал с работы и по обыкновению зверски хотел есть и спать. Однако крепился: давши слово — держись. Катя, уже одетая по-спортивному, варила на кухне кофе и жарила сосиски и тосты с сыром. И все пришлось сразу же бросить — выключить печку, кофеварку, схватить набитый битком спортивный рюкзак, сцапать за руку сонного вареного Кравченко, который уже раскаивался, что ввязался во всю эту канитель.

— Екатерина Сергеевна, вы готовы? — осведомился по телефону незнакомый молодой баритон. — Доброе утро, я из машины звоню. Объект направляется по Рублевке к улице Устинова, через двадцать минут будем на месте.

— Салютова одна или с детьми? — быстро спросила Катя.

— С ней младший пацан. Она едет без охраны, с одним шофером.

* * *

В половине десятого, когда Катя и Кравченко уже садились в машину, Колосову позвонил Геннадий Обухов.

— Никита, знаешь новость? — загадочно сказал он. — Сегодня кое-кого арестовали.

— Миловадзе? Уже? — спросил Никита. — Кто?

— Мои столичные коллеги, прямо в восемь на шоссе его машину тормознули. Он из дома ехал, у него явка в консульство испанское была с визой. И как видишь — полный облом.

— Выходит, вчерашний разговор Салютова в прокуратуре оказался полезным.

— Ты и про это уже знаешь? — хмыкнул Обухов. — Откуда, интересно? Да, ему, бедолаге, вчера сразу же после нашего совещания позвонили. И сдается мне, твои аргументы вчерашние тоже кой-какую роль в этом сыграли.

— Я не рассчитывал, что все так быстро случится, — признался Колосов. — Хотя что тянуть... А куда Миловадзе определили, не знаешь?

— В Лефортово. Скорее всего ему на днях предстоит очная ставка с Салютовым. Надо ускорить розыски «крота», он бы сейчас так кстати пришелся... Знаешь, что я тебе скажу, — Обухов сделал паузу, — ты приглядывай повнимательнее. Ну, как бы чего не вышло с этим «Маком» снова. Хванчкара не дурак, смекнул, кто заговорил. Смекнул, и что все его предыдущие предупреждения фактически проигнорировали. Теперь расклад по этому делу уже не тот. Теперь речь идет о его голове, о его свободе. И меры он принять постарается даже из лефортовской шкатулки. Ты уж поверь мне, я эту публику знаю.

— Салютов четко представляет себе последствия. Но все же условия Генпрокуратуры принял, надо же.

А я думал...

— А ты думал, он так просто свой бизнес даст разорить? Дудки. Он калач тертый. И риска не боится. Иначе бы в это игорное болото и не совался. В общем, настоятельно тебе советую: приглядывайте и за Салютовым, и за этим его «полем чудес». Особенно в вечернее время, когда в «Маке» наплыв посетителей. С сегодняшнего дня и начинайте. Казино открыто.

Мы со своей стороны тоже примем меры. В принципе, это дело с самого начала нашим должно было быть. Ума не приложу, как это ваш убойный в него ввязался? — Да я и сам не рад, Гена, — вздохнул Колосов. — Хоть сейчас сбагрил бы тебе всю эту музыку. Честное пионерское.

* * *

Катя ухватилась за мраморный бортик бассейна. Удовольствие от плавания, ныряния и барахтания в бирюзовой, кристально прозрачной подогретой воде было столь ошеломляющим, что она почти забыла, для чего явилась в это волшебное место!

Яркие солнечные лучи пронизывали воду до самого мраморного дна. Посреди бассейна плавали на надувных плотах уютные островки тропической зелени. У подножия горбатых водных горок журчали маленькие водопады. Утреннее солнце освещало бассейн через сплошную стеклянную стену фасада. И тем, кто плавал в бирюзовой воде, даже не верилось, что там, за окном, сейчас январь и мороз, снег и колючий северный ветер.

Катя легла на спину, с наслаждением вытянулась на воде. Да, фитнес-клуб «Атлантида» с его морским бассейном, водными горками, тропической зеленью и вольером с яркими попугаями и канарейками в просторном холле выглядел настоящим заповедником лета среди этой вечной, бесконечной, только-только начавшейся зимы. Однако то, что Катя успела увидеть сегодня, было лишь малой частью огромной империи-фитнес, занимавшей целый комплекс из стекла и бетона на берегу Гребного канала.

Марину Салютову Катя узнала сразу, несмотря на все свои опасения. Вдова раздевалась в гардеробе и помогала раздеться сыну. Охранников действительно рядом не было. Ребенок — карапуз лет двух в красном пуховичке, удивительно смахивавший на гномика, вертелся юлой. (Марина Львовна Салютова приехала с младшим сыном, старший еще не окреп после температуры, и она побоялась везти его по морозу в бассейн.)

Салютова легко подхватила увесистую спортивную сумку, взяла сына за руку и подошла к стойке рецепции, подала менеджеру карточку. Катя быстренько скинула куртку, сдала ее в гардероб и тоже подошла к рецепции. В пределы «Атлантиды» она вступила одна. С Кравченко они условились еще по дороге, что он дожидаться ее не будет, отправится домой — спать, есть, отдыхать, набираться сил. Однако, поднимаясь по мраморной лестнице на второй этаж, Катя остро сожалела, что Кравченко сейчас не с ней и лишен возможности лично узреть все чудеса этой веселой фешенебельной спортивной планеты для очень и очень обеспеченных людей.