А дороги в Заполярье хороши. Не своим качеством, конечно, а своей бесконечностью и круговым обзором даже не до горизонта, а до самого звёздного неба, с крупными, как яблоки, звёздами до которых можно дотянуться рукой. Езда по этим дорогам, особенно ночью, уже само по себе лекарство. А ещё Миша любил включать приёмник. Радио там нигде не ловило, но в темноте зелёное свечение панельки и белый шум эфира были такими загадочными, что даже разговаривать не хотелось, а просто можно было лететь из ночи в ночь и молча думать о своём непременно чём-то хорошем. Ведь понимаете, даже если вы в полной жопе, то всегда есть о чём хорошем подумать, надо только правильно настроиться.

Правда, иногда машина ломалась. Однажды Миша застрял зимней ночью на трассе Мурманск – Заозёрск. Пятьдесят километров до Мурманска, шестьдесят до Заозёрска, вокруг тундра, снега по макушку, час ночи и тридцать градусов мороза. Романтика, ёптить! Тем более чего ссать, если жена тебе вот буквально неделю назад подарила шикарнейший комплект инструментов для ремонта автомобиля своими руками! Правда, в эту ночь Миша эмпирическим путём установил, что набор инструментов не помогает, если забыть его дома. Пока пальцы не начали примерзать к элементам двигателя, он подёргал за проводки, постучал по колёсам, пошатал рессоры и поговорил с приборной панелью. Ничего не помогало. Аккумулятор быстро сел, но и тогда у Миши оставались две радужные перспективы: замёрзнуть прямо здесь или по пути в Заозёрск. То есть так, с ходу, и не выбрать. Миша высосал жидкость из бачка для омывателя лобового стекла (так как денег у подводников не водилось отродясь в те времена, то в бачки они заливали корабельное «шило», разбавив его водой) и затянул «Врагу не сдаётся наш гордый “Варяг”», когда в ночи показался «ЗиЛ» с морпехами.

– Конечно, дотащим, братан! Говно вопрос! Только шкворка у нас длинная, так что сиди и за дорогой следи внимательно в своём ведре!

– Тогда погодьте, я лобовуху почищу!

Но не тут-то было. Лобовухе было уютно под корочкой льда и налипшим на неё снегом, чиститься она категорически отказывалась, сколько Миша на неё ни хукал, ни тёр и ни скрёб.

– Ну ладно, – сдался Миша, – голову в форточку высуну. Помчались!

Морпехи уважительно покрутили пальцами у висков и помчались с Мишей на прицепе. Миша торчал лицом в мороз с ветром и радостно улыбался, хоть он из-за природной своей красоты и отчаянности не носил даже шапки и мёрз, как красавица в фильме «Морозко». Но главное же что для боевого моряка? Правильно – двигаться! Через час, когда прибыли на место, Миша по-прежнему улыбался. С его волос, ресниц, бровей, носа, ушей и зубов свисали разноцветные сосульки, но если вы думаете, что он после этого заболел и перестал ходить на службу, то вы плохо его знаете. Один денёк на прокол гайморита – и боёц снова в строю!

Ну и вот.

Корабль двигался в сторону города Северодвинск в надводном положении, когда управленцы Борисыч и Женя позвали Мишу к себе в каюту есть котлеты. А что они делали в каюте, эти самые управленцы, возможно, спросят некоторые из вас, – там же сплошные узкости и тревога должна быть объявлена на боевом корабле? Ну да, так всё и было, но для понимания вами ситуации давайте я немного расскажу структуру управления бойцами первого батальона боевой части номер пять на проекте девятьсот сорок один.

Командир батальона – ну тут всё понятно, командир он и в Африке командир.

Командиры групп дистанционного управления – их двое, и количество людей в обоих группах дистанционного управления тоже ровно два. У них в заведовании есть матчасть, да – это шариковая ручка, которой они заполняют журналы ГЭУ во время ввода/вывода реакторов. Сами реакторы в заведовании не у них, да и пульты управления – тоже. По тревоге их место – на пультах управления ГЭУ. Там тепло, уютно, есть чайник, рядом сидит электрик, и можно покидаться жёваными бумажками в киповца, который спит за пультом. То есть там ещё и весело.

И вот именно по всем этим причинам (отсутствие личного состава, отсутствие матчасти и головокружительный карьерный рост) все люди, которые учатся на атомных факультетах, хотят быть именно управленцами. Но…

Командиры спецтрюмных групп – их тоже двое, в их заведовании находятся отсек с ядерным реактором, сам реактор и системы, его обслуживающие. У них, само собой, в подчинении есть личный состав, и место их по тревоге – возле ядерного реактора. Во время ввода/вывода весело: всё шипит, свистит и брызжет ионизирующим излучением, только успевай уворачиваться, а потом наступают тишина, скука и тягостные раздумья, чем бы заняться. Ну час тревоги они пошляются по своему крохотному отсеку, ну два в иллюминатор поглядят, ну на третий час крышку реактора ветошью протрут. А потом уже вверяют управление отсека в мозолистые руки своих старшин отсеков и потихоньку просачиваются на пульт управления, на котором уже сидят управленцы, электрики и командиры первых двух батальонов, пьют чай, балагурят и кидают жёваные бумажки в киповцев, которые спят за пультом.

– Чот тут народа дохуя, – начинают бухтеть командиры батальонов, – воздух спёртый становится!

Управленцы соглашаются и уходят «пописать», спецтрюмные усаживаются управлять реакторами и лелеять мечту о том, что они будто бы управленцы.

Командиры турбинных групп – вряд ли кто-то в здравом уме и трезвой памяти мечтает стать турбинистом на проекте 941. В их заведовании находятся турбинные отсеки, сами турбины, испарители и ещё куча мелочи россыпью. На вводе ГЭУ у них парит, свистит, шипит и трещит, как в аду во время аврала. Кроме того, в отсеке жарко, влажно и шумно, а уж с испарителями турбинисты ебутся – мама не горюй!

Но ввод закончен, испарители согласились работать, старшины команд чешут мозолистые лапы в готовности принять управление в них. И значит что? Значит, турбинисты медленно просачиваются на пульты потому, что там весело, прохладно (по сравнению с турбинными отсеками), можно испить чаю, поиздеваться над электриками и покидаться жёваными бумажками в киповцев, которые спят за пультом. А когда спецтрюмные намечтаются об управленцах и начнут бухтеть командиры батальонов, то можно и стержнями компенсирующих групп поиграться.

Командиры групп КИП ГЭУ – в их заведовании находятся все пульты первого дивизиона (я его батальоном здесь называю для солидности вашего восприятия) плюс специальный цанговый захват для замены лампочек и торцевой ключ на двенадцать. У них есть в подчинении даже личный состав, но нет отсека в заведовании и конкретного места по боевой тревоге, поэтому они спят на лежанках из гидрокомбинезонов за пультами ГЭУ и ЭЭС, так как всё работает благодаря их высокому уровню профессиональной выучки.

Теперь повторюсь: ну и вот. Корабль плывёт, спецтрюмные управляют реакторами, турбинисты мнутся за их спинами, киповцы спят, а командиры дивизионов бухтят, что мало кислорода. И тут на левом пульте ГЭУ звонит телефон.

– Михуил! – кричит в трубку Борисыч, старый управленец левого борта, который полчаса назад ушёл пописать. – Мне тут Женя (молодой управленец с правого борта, который тоже писает, по легенде) котлеты презентует собственного изготовления. Но так как он не женат, то я котлеты эти есть тушуюсь в одно лицо с ним, не желаешь ли составить компанию в этом рискованном предприятии?