нахождения работника на пенсии по инвалидности, вследствие полученной производственной травмы работником, ранее занятым на подземных работах, угольных разрезах и других приравненных предприятиях.

15. Госкомтруду СССР и ВЦСПС рассмотреть при подготовке проекта Закона СССР об отпусках предложения о начислении заработной платы, исходя из расчёта пятидневной рабочей недели в порядке, предусмотренном при начислении больничных листков, рассмотреть при подготовке проекта Закона СССР о пенсиях льготный возраст для назначения пенсий для водителей технологического транспорта и составителей поездов 55 лет при общем стаже работы не менее 30 лет и по данной профессии не менее 12 лет.

Поручить Минздраву СССР, Минуглепрому СССР, Госкомтруду СССР совместно с ВЦСПС рассмотреть и в месячный срок принять решение о возможности признания остеохондроза и дисковой грыжи профессиональными заболеваниями рабочих, горных мастеров, начальников участков угольной промышленности и бойцов ВГСЧ.

16. Госкомтруду СССР совместно с ВЦСПС дать соответствующие разъяснения о гарантированности выплат за выслугу лет (за исключением случаев нарушения трудовой дисциплины), а также о порядке исчисления денежных сумм, выплаченных в связи с временной нетрудоспособностью, и отпускных сумм, с учётом всех премий, учитываемых в средней заработной плате». [Социалистическая индустрия. 22.07.1989. 22.]

Ранее, в четверг 20 июля, вечером, в Донецкую область прибыла и приступила к работе комиссия Совета министров СССР под председательством заместителя председателя Совета министров СССР, председателя бюро Совета министров СССР по топливно-энергетическому комплексу Л. Д. Рябева. В состав этой комиссии вошёл В. И. Щербаков и секретарь ВЦСПС В. Н. Макеев. В Донбассе в то время также находился председатель Совета министров УССР В. А. Масол.

Щербаков В. И.: «Следует сказать, что Рябев в нашей группе был старшим по званию, но он старался не вмешиваться в наиболее острые разборки. Это был удивительный человек, я с ним столкнулся лишь два раза в жизни. Первую встречу я уже описал, это было в Чернобыле и вот новая…

Вновь Лев Дмитриевич произвёл на меня неизгладимое впечатление. В первую очередь, своей сумасшедшей выдержкой, у него были просто железные нервы, он никогда не выходил из себя.

Переговоры шли по двое-трое суток непрерывно. Мы сидели в президиуме, я вёл дискуссию. Слева сидел министр угольной промышленности М. И. Щадов, справа – секретарь ЦК КП Украины Б. В. Качура. Во втором ряду находился зампред Совмина Украины В. П. Фокин. Л. Д. Рябев устраивался на краю, либо его в президиуме не было вообще».

Лев Дмитриевич встречался с первым секретарём обкома, избегающим встречи с другими москвичами, включая нашего министра.

Щербаков В. И.: «Прилетев, мы толком не знали, что на Донбассе происходит. И сразу с самолёта часов в 19 вечера встретились с пятитысячной толпой шахтёров, сидящей на площади у Донецкого обкома партии. Попробовали сразу им что-то объяснить, поняли, что это бесполезно. Никакого опыта переговоров с забастовщиками у нашего поколения не было. Только в процессе работы постепенно формировалось понимание: как, когда и с кем можно и полезно вести переговоры. Стало ясно, в частности, что нельзя встречаться с бастующими по вечерам. Они пришли на смену и своё всё равно отсидят. Включат “коногонки” (шахтёрские фонари), и ты не увидишь их лиц – перед тобой будет только море огней. А ещё они будут говорить между собой, поэтому любое выступление заглушит непрерывный гул. Нужно оставлять кого-то из комиссии вести переговоры с огромной толпой, а наиболее активных выделять и уводить в помещение для переговоров. Но сначала необходимо им придать официальный статус – например, избрать в стачечный комитет. Реально это мало что даст, придёт новая смена и их свергнут, изберут от своей смены. Но всё же можно продолжать…

Микрофоны с примитивными динамиками работают так плохо, что, когда говоришь, мало, что можно понять. Голос срывается моментально, ночи без сна усугубляют ситуацию. “Слушатели” же через каждые пять-шесть часов меняются и всё, о чём ты договорился с предыдущими их коллегами, отвергают, заявляя, что они вместе с нами продали всё, включая Родину.

Всё местное партийное руководство попряталось, мы с ними не встречались. Я, например, не видел ни одного областного, районного, поселкового или шахтного партийного руководителя. Была с нами только недавно избранная на должность третьего секретаря Донецкого обкома КПСС Людмила Безлепкина. Настоящая донская казачка, выросшая в среде шахтёров и не боявшаяся осадить наиболее горластых активистов. Приглядевшись к ней, я позже забрал её своим заместителем по социальным вопросам в Госкомтруд СССР и ни разу об этом не пожалел.

Запомнились мне встречи с бывшим директором шахты им. А. Ф. Засядько, а в то время генеральным директором объединения “Донбассуголь” Е. Л. Звягильским. В начале 1990-х годов Ефим Леонидович был первым заместителем премьер-министра Украины в кабинете Л. Д. Кучмы. Очень опытный и взвешенный человек. Правда, потом его прихватил или “дипломатический”, или настоящий радикулит и он лёг в больницу, но не областную, а в киевскую республиканскую. Больше мы его тоже не встречали. Видимо, оказался достаточно опытным, чтобы попасть под “время разбора полётов”. Но больше всего мне понравился генеральный директор ПО “Стахановуголь” Ю.Я. Иоффе[66], который смело влезал в любое обсуждение, не боялся людей, в том числе и агрессивно настроенных. Чувствовалось – из него должен вырасти достойный руководитель. Рад что впоследствии он стал заместителем премьер-министра Украины по топливно-энергетическим отраслям. А пока он с нами не боялся ездить и на другие, “не свои” шахты и вводить меня в тонкости шахтёрских профессий. Обоих руководителей очень уважали шахтёры».

Л. Д. Рябев в своём первом выступлении перед собравшимися у здания обкома партии и облисполкома перед донецкими горняками сказал о полномочиях, предоставленных ему председателем Совмина СССР Н.И. Рыжковым, и предложил представителям донецких горняков выехать в Москву и участвовать в разработке мероприятий по выполнению их требований.

Щербаков В. И.: «Обычным требованием бастующих было: “Подать сюда Горбачёва с Рыжковым!” После объяснения, что и они не смогут решить всех проблем, а вот мы вернёмся в Москву, подготовим решения и Верховный Совет примет нужные законы и постановления, спрашивают: “Сколько человек в этом Совете? Послать за ними самолёты! Пусть при нас голосуют, мы – основа страны!”

Я тогда заявил активу: “Мужики, так вести переговоры невозможно! Есть люди, которым вы доверяете? Давайте вы их изберёте в забастовочный комитет, мы с ними сядем разбираться, хотя бы выслушаем друг друга, составим список требований”.

Так я стал инициатором избрания стачечного комитета. На следующем этапе стало понятно, что такие комитеты надо избирать по шахтам. Мы поняли, что сбиться в кучу им нельзя было дать. У каждой шахты были свои нерешённые проблемы.