— Простите, чао-какао, было приятно познакомится и всех увидеть, но теперь разрешите покинуть ваше приятное общество.

— Инна, только не долго…

— Обещаю, мама, буду в двенадцать.

— Лучше уточнить ночи или следующего дня, — с презрительной улыбкой на лице произнес Мистер Совершенство.

— Как получится, дело молодое, — подмигнула, улыбнулась, и, ловя спиной злые стрелы мужских и женских взглядов, побежала по горячим углям переодеваться в свою комнату.

Чтобы я вышла из дома в платье по колено, да ни в жизнь, только на экзамен. Нацепила драные джинсы, зелененький топик, оставляющий открытый пупок, под который, чтобы не торчали лямки, не стала поддевать лифчик. С какой-то необъяснимой злостью распустила косу, взъерошила волосы огненным нимбом. На фиг, не для кого больше притворятся скромницей… Взгляд упал на полочку, где висел кожаный шнурок на котором болтался золотой лягушонок с зелеными изумрудными глазками. Провела легонько пальчиками по смешной мордочке и растопыренным лапкам. К моему топику очень подошло бы это украшение. Нет, больше не буду носить лягушонка, подарю кому-нибудь или выброшу. Как выбросил на помойку мои чувства его даритель. Вылезшее было обиженное нутро опять запихнула в панцирь, тряхнула головой, отгоняя минутную заунывную слабость. Открыла дверь комнаты и впечаталась в чью-то твердую бьющуюся током грудину. Задохнулась огнем, пахнущим цитрусами, кедром, витивером, бергамотом и немного красным перцем, упала в синее бушующее море мужских глаз.

Его близость — как пальцы в розетку, каждую клетку прошило током, и воздух горячим комом застрял в легких. Мужские руки, оставляя обжигающие метки на коже, легли на мои плечи, толкнули назад в спальню.

— Надо поговорить.

Говорить не могу, только реветь и скулить побитой собачонкой.

Закрыл дверь спальни, отгораживая нас от остального мира. Каждая волосинка на мне ощерилась. И не только волосы… Окрепли, стали пиками соски моей груди, натянув зеленую ткань топика. Зря я лифчик не одела, хоть какая-то защита. Дима это заметил, мазанул синим взглядом с огненными сполохами. Будто порезал.

— Одеваешься, как шлюха.

Убил — более верное слово.

Потом, тряхнув темноволосой головой, посмотрел на мою кровать, где в беспорядке валялось снятое платье и бюстгальтер. Благо белье красивое, фирма Эстель обеспечила. Не зря же я теперь их лицо, вернее, тело.

— И в комнате всегда бардак, — красивые мужские губы скривились в презрительной усмешке.

— Это все, что ты хотел сказать?! — горечь маминых отбивных все-таки просочилась в голос.

— Нет, не только это. Ты сейчас, наверное, идешь к своему белобрысому другу детства… Хочу предупредить, не доверяй Кравцову, он тебе совсем не друг.

Стоит тут такой красивый, высокомерный, руки в карманы засунул, кривит свои губы, будто брезгует находиться в моей комнате, хмурит брови, играет желваками на скулах, и говорит всякие гадости.

— Да пошел ты!

И снова направилась к двери, не желая больше выслушивать оскорбления ни в свой адрес, ни адрес людей, которые мне дороги.

Проткнул иголками свои ладоней мои предплечья. Когда же это Мистер Я Не Переношу Беспорядка успел вытащить руки из карманов своих дорогущих штанов. Синее небо его глаз метало молнии, да прямо в меня, мужская грудь учащенно воздымалась, ходуном ходила, а ноздри гневно расширились. Могу себя поздравить, душевная боль не повлияла на мою способность выводить людей из себя. Всего два слова, и Мистер Само Совершенство бесится.

Только, милый братик, я тоже умею стреляться молниями. Уставилась красноречиво предупредительным взглядом на его руку.

— Не твое дело, Идеальный, с кем я вожусь.

— Кравцов плохой парень… Гнилой человек.

Истерично засмеялась. Кто хороший, кто плохой? В последнее время я совершенно потерялась в этих понятиях.

— А ты хороший?!

Наконец-то отпустил мою руку.

— Стараюсь быть хорошим и поступать правильно.

— А что тогда было в машине?! – вдруг спросила я, и сама испугалась своей смелости. Хорошо хоть, перед родными не задала такой вопрос.

Красивое лицо в досаде скривилось.

— Временное помутнение рассудка.

И мое время вышло… Снова с высокой липы вниз, вдребезги. Я ожидала подобный ответ, не зря же он невесту на ужин приволок, но все равно мечтательное наивное тельце внутри меня сжалось от мощного удара его слов. А потом, пронзенное осколками панциря, забилось, скорчилось от новой порции боли. Только бы не зареветь.

— А с твоей стороны разве было что-то большее?!

Опустила глаза к полу, побоялась, что он увидит мои непролитые слезы. Но даже не смотря на Димку, почувствовала всей кожей его прожигающий взгляд на своем лице. Только бы не зареветь.

Да, с моей стороны было очень большое чувство, высоченное, как та пресловутая липа, с которой он меня весь вечер сталкивает. А еще целый ворох воздушных шариков внутри и розовые очки на пол-лица.

Равнодушно пожала плечиками.

— Я, в отличие от тебя, никогда на притворялась хорошей. Чуток перебрала алкоголя, — собрав последние крохи самообладания, беспечно улыбаясь, врала я. — Если честно, представляла, что с другим целуюсь…

Ой, мне срочно нужен щит, чтобы как-то прикрыться, спастись от гневных стрел, летящих из его глаз. Если привел в дом невесту, если время помутнения рассудка прошло, то чего так беситься?! Дымится прямо весь, сейчас пар из ушей и ноздрей повалит. Задетое самолюбие?! Ну, конечно, это нам позволено сегодня целоваться с одной, а завтра жениться на другой. А все другие должны до конца своих дней вспоминать его совершенные поцелуи. И я в восторге, полном ауте, не представляю, как буду жить дальше без этих поцелуев.

— Даже не думал, что ты вырастешь такой, — мужские губы снова презрительно кривились, — мягко говоря, легкомысленной вертихвосткой.

— Слушай, Мистер Совершенство, можешь и дальше говорить, показывать свои значимость, рассуждать на тему, какой ты хороший, а все остальные плохие. Представать, что тебя внимательно слушают, но я убегаю. Лекций мне в институте хватает.

Еще раз попыталась пройти мимо, но меня снова задержали иголки его пальцев на моей руке. Мистер Совершенство начал повторяться, постоянно меня хватает и пыхтит от бешенства. Мое тело тоже повторялось, каждой клеткой, волосинкой, воинственно протыкающими ткань легкомысленного топика сосками груди, щерилось на его близость. Но я даже не думала прикрываться, наоборот, горделиво развела плечи.

— Что-то не так?! — стервозно улыбаясь, спросила я.

А внутри всю колотило и грудь бурно воздымалась, потому что я не могу, это выше моих сил, быть спокойной, когда он меня касается. До одури хотелось впиться в его совершенные губы, вдруг мне удастся расколдовать прекрасного принца.