только дыхания слышно не было. Рискуя показаться бесцеремонной, я все же проверила. Кувшин, обмотанный полотенцем на подушке, и скрученное запасное покрывало.

Поднять шум? Но куда можно сбежать со скорлупки посреди безбрежного океана? Не топиться же она собралась?

Или хочет спасти плененного адмирала, надеясь, что он спасет ее? Но кандалы из холодного железа надежно сдерживали стихийную магию, и дар исцеления с ними не справится. Далеко ли можно удрать в цепях?

В любом случае нужно проверить. Но прежде, чем выскользнуть в коридор, я, осененная внезапной мыслью, сунула в карманы пару листов бумаги, перо и маленькую герметично закрывающуюся чернильницу. Заглянув в салон, взяла из шкафа пистолет, проверила заряд и подсыпала на полку свежего пороха. Лучше бы не пригодился: поднять шум я всегда успею, но очень хотелось бы обойтись без него.

Придерживая юбки, чтобы не шуршали, я двигалась по палубам. Так и есть, караульного у двери боцманской каюты не оказалось. Не слишком осторожничая, я открыла дверь, вскинула пистолет.

Краун вскинулась и застыла, глядя в дуло. Джек на кровати замер с рашпилем в руке. Моим, между прочим, рашпилем! Который предназначался для опиливания края кости при ампутации, чтобы не ранил мышцы, закрывающие рану - а вовсе не для того, чтобы пилить оковы.

— Подойди сюда, — велела я Краун. Она заколебалась, и я добавила: — Или хочешь, чтобы я подняла шум?

— По-твоему, мне нужно было ждать, что ты расскажешь… — Она осеклась, быстро глянув на Джека.

Я пожала плечами.

— Хочешь, чтобы я и дальше молчала — подойди и не мешай.

В конце концов, она бы могла убить караульного, как я расправилась со своим несостоявшимся насильником — но не сделала этого.

Я коснулась ее виска — и едва успела поймать, когда женщина осела. Джек дернулся было, но тут же у его лица оказалось дуло пистолета.

— Как ты это сделала?

— У юноши нервы не выдержали, — промурлыкала я. — Только и всего.

Даже сейчас, избитый — матросы не церемонились с тем, кто подло ранил их капитана — оборванный и в цепях, он оставался красивым. Правильные черты лица потеряли симметричность, но широкие плечи и гордая посадка головы никуда не делись. Вот только это всего лишь привлекательный фасад, за которым — осыпающиеся стены и сгнившие стропила, готовые похоронить любого, кто, поддавшись на очарование фасада, посмеет сунуться внутрь.

— Ты не выстрелишь, — сказал он и попытался встать.

Я не стала спорить, просто взвела курок.

Он замер. Улыбнулся, глядя в дуло — так, что в другое время я бы почувствовала себя полной дурочкой.

— Он не заряжен.

— Роланд обожает огнестрельное оружие. — Я идеально скопировала его снисходительный тон. — И кое-чему меня научил. Рискнешь? Или все же сядешь и успокоишься?

Джек опустился на постель.

— Зачем ты здесь?

— За правдой, — пожала я плечами.

Он улыбнулся. Довольно, точно сытый кот.

— Я искал тебя, Белла. Когда прошел слух про пиратов…

Я приподняла бровь.

— Правда! — Он поднялся, шагнул ко мне — кандалы сковывали лишь его руки. — Я всегда…

— Еще шаг, и я стреляю.

Его улыбка померкла. Джек отступил, но не замолчал.

— Если бы не твой упрямец-отец… — проникновенно произнес он. — Я любил тебя и сейчас люблю. И всегда буду любить. Помоги мне, и я заберу тебя с собой…

— Помогу, — кивнула я. — Только мне нужна не эта правда.

Тем более, что это не правда и никогда ей не было.

— Что ты хочешь?

— Генри Блад, граф Брайт. — Я сунулась в карман и выложила бумаги и чернильницу на край комода, предусмотрительно не приближаясь к Джеку. — Ты же подделал его письмо, верно? Взял за основу его неосторожные слова и дописал кое-что еще, подделав почерк, так?

Он ответил не сразу.

— Что тебе до него?

— Мне нужна правда, — повторила я.

Незачем говорить Джеку, что Генри заслуживает оправдания. А мой ребенок — даже если сейчас я ошиблась, когда-нибудь у нас все равно будет ребенок — отца, не запятнанного клеймом изменника. Возможно, титул не вернуть, да едва ли нужен титул вице-губернатору Дваргона — но грязь следовало смыть. И, возможно, после оправдания Генри откажется от мести своей бывшей родине, и мне не придется бояться за него. Он ведь выходит в море не ради добычи, она — способ удержать при себе людей.

— А зачем мне клеветать на себя самого?

Клеветать, как же.

Я покачала, держа двумя пальцами, рашпиль.

— Я знаю, как нейтрализовать вахтенного. Сядешь в шлюпку, спокойно разберешься с кандалами, а там либо призовешь волны. — Джек, был «водным» магом, так что вполне мог создать небольшое течение, которое принесло бы его в нужное место. — Либо отправишь вестника, и тебя подберут.

Я не сказала ни слова правды — и одновременно ни в чем не солгала. Я действительно знала, как нейтрализовать вахтенного — так же, как Краун разобралась со своим караульным — но не собиралась этого делать. Я действительно в какой-то степени намеревалась помочь Джеку, в его ситуации быстрая смерть — великое благо.

— Да, я оговорил его, — кивнул Джек, видимо, поняв, что дальнейшие заверения в неземной любви не помогут. — Поклянись, что поможешь мне бежать.

— Клянусь. — В конце концов, с того света еще никто никого не достал. — Пиши: «Я, Джек Роджерс, граф Брийский, такого-то числа такого-то месяца…

Он начал покрывать бумагу строчками.

— Будучи в здравом уме и твердой памяти, безо всякого принуждения…

— Без принуждения? — поднял голову он.

— Конечно, — пожала я плечами. — Разве слабая женщина вроде меня может принудить сильного мужчину к чему бы то ни было?

— А ты изменилась…

Наверняка изменилась. И не жалела об этом.

— …сообщаю, что, движимый… — чем он тебе помешал, Джек?

— И все же, зачем тебе это? Неужто решила сменить меня на него?

— Не все ли тебе равно? Тебе нужна свобода, мне — справедливость.

— Не думал, что ты опустишься так низко. Пират! Может, еще и всех матросов перебрала?

Взгляд его, быстрый и острый, скользнул по мне — не дрогнет ли рука, не опустится ли пистолет? Нет, не дрогнет. К чистому грязь не липнет, и меня совершенно не задела эта топорная попытка вывести из себя. Оправдываться? Что-то доказывать человеку, у