Успех ждал после «вскрытия» четырех из пяти. Такие волосы могут быть или у специально собравшихся вместе рыжих, решивших провести День святого Патрика в Зоне Эс, либо… Либо у родственников. А если их было хотя бы трое, то останется понять, сколько и каких рыжих зашло в Зону. Судьба Сноу была ей ясна. Он умер, все на этом. Мир сталкерскому праху.

Копаться в заказах на проводников и сафари в интересных новостях и прочем пришлось дольше запланированного. Буря шарашила в землю молнии далековато, но этого хватало, чтобы Сеть накрывалась практически полностью. Но необходимое Крис отыскала.

Сплетни есть везде. Из сплетен легко можно вычленить что-то любопытное и нужное. Знай, где искать, обладай крохами нужной инфы, и получишь искомое. Такая рыжая пятерка не могла пройти мимо обитателей кордона. Кто-то посмеялся над ними, ищущими проводника в лице чертова Урфина. Кому-то стало жаль денег, потраченных туристами на услуги Сноу. А сволочной Дикой просто хвалился, как удачно обвел вокруг пальца дураков, выторговав офигенные комиссионные как посредник в переговорах. Вот и все, суть проблемы уже ясна.

Женщины лежали здесь – мать с дочерью. И Крис, покопавшись еще немного в Сети, рассматривала фотографию выжившего мальчишки, спасшегося и отсидевшегося в цистерне. И единственное, что оставалось выяснить, – с кем и куда тот поперся. Хотя времени на это оставалось очень и очень мало.

Искомое обнаружилось на выходе, в крохотном чистом куске. Дурацкую привычку Баркаса заказывать одни и те же «коркораны» она помнила. Сменил Баркас ее или нет – это вопрос спорный. Бесспорно наличие третьего участника, немалых размеров мужика. И что-то, не иначе как проснувшаяся сталкерская чуйка, подсказывало: это, сука, он, ее давно оставленный за спиной милый дружок. Хренов Урфин, добравшийся ей до самых печенок два года назад. И это обстоятельство ее даже радовало.

Женская ненависть страшнее чего-либо другого. Женщины не прощают и не забывают самой главной обиды. Они никогда не простят измены и другой, почему-то оказавшейся лучше. Даже если знают свою вину. Один черт… нет ничего страшнее оскорбленной в своих чувствах женщины. И Крис всегда могла сказать: не верьте, хорошие мальчики, девочкам, обещавшим вам остаться друзьями. Иначе рискуете проснуться в постели с гвианским щитомордником или даже без своих любимых кокушек.

А ей… а ей выпало двигаться в сторону Московской. Во всяком случае, в это хотелось верить. Потому как если здесь Урфин, то все просто. Этот долбаный Айвенго точно потащит найденыша в Привал, дабы его вывели за Периметр другие крутые сталкеры, уважающие крутого, мать его, Урфина. Вывели, вот ведь, в качестве дружеской услуги. Из-за пацана, ставшего сиротой, крутой, сука, Урфин ни хрена не откажется от рейда. Меркантильный хренов жлоб.

Но добралась Крис только до самой базы, где находилась берлога Копатыча. И пытаться зайти внутрь не стала. Попадаться на глаза в ее планы не входило. Остается ждать здесь и думать, как все повернется, если вдруг она ошиблась. Через час Крис повезло. Везение само выперлось за ворота и запустило внутрь две фигуры, одной из которых, если не ошибался «ночник», оказался тот самый мальчонка. Нападать сейчас, глядя на стволы турелей, показалось безумием. И Крис затаилась в развалинах до утра.

Ждать легче, когда знаешь, ради чего. А когда «ради чего» уже не просто один объект, а может оказаться несколько, то… Ждать становится в два раза интереснее. Единственное беспокоившее Крис обстоятельство – победить вышло не сразу. Холодало, и взятый с собой спальник почти не спасал.

Только вот утро принесло с собой не самые приятные сюрпризы. И пробуждение выпало громким. Под грохот очередей и рев местных, с чего-то вдруг решивших штурмовать базу Копатыча. И все бы ничего, но… Местные бежали. И были совершенно правы в своем бегстве и глупы в желании попасть за ворота Привала.

«Серая слизь» очень любит закрытые пространства, где скапливается столько вкусной органической еды. Да-да. И она наползала со стороны города. Лениво, далекой серой полосой… и неотвратимо.

«Слизь», проходя по Зоне, жрет без разбора всю органику. Покрывает ее своим желе, засасывает внутрь дрожащего киселя, переваривает на составляющие. После «серой слизи» на земле остаются мельчайшие остатки, напоминающие про живое существо. Металл, пластик, кремниевые соединения. Все.

Местные чуют «слизь». Хотя и не все. Многие успевают занять высоту или удрать, когда земля вспучивается горбом, рассекаемая шрамами-трещинами. Или вылетают, как подорванные, люки канализации. Или трещит выжимаемая напором огромной массы вроде бы прочная стальная дверь. «Слизь» любит увеличить свои массу с объемом. Планета живет, пока «слизь» не решится выбраться за Периметр. И даже весь напалм мира не сможет гарантировать победы над однородной серо-прозрачной массой.

«Серая слизь» валила со стороны города. Растекалась, пока не ускорившись, разбрасывала ленивые с виду языки-разведчики. Еле слышно булькала, шелестела, задерживаясь у съедобного, накатывала, шурша прибоем. И гнала перед собой тех, кто не успел. Спрятаться, удрать, убить себя на месте.

Красные, сколько-то псов, сколько-то единичных мутантов из глубины Третьего круга и местные. Местные Роммеля, решившие вместо бегства штурмовать Привал. Можно ли понять идиотов, решивших не помогать таким же, как они, защищаться или хотя бы пытаться? Наверное… Только времени и желания ни у кого не оказалось. И то, и другое ушло в полной мере на уже проигранную оборону. Привал держался, чтобы дать время уйти другим. Но и это не вышло. Зона частенько любит подкинуть козырей тем, кто не заслуживает.

Красные, покрошенные в капусту турелью, свое дело сделали. Навалившись своим ошалевшим стадом в сотню голов, продавили ворота. Отвлекли часовых, дав время банде Роммеля проникнуть внутрь через дырки, проделанные в стенах взрывами. Самому Привалу пока везло. Запасы взрывчатки у Роммеля закончились как раз на стенах.

Но к тому времени они уже оказались внутри. И натворили делов. Вместе со своими невольными союзниками, отправленными волей Зоны и собственной сумасшедшей жаждой крови на приступ.

Турель молчала. Слетел вниз старина Бор, раскроенный от шеи и до паха костяными пилами кислотницы, незаметно скользнувшей к установке.

Амеба, жутко ухая, давил Красных, набегающих со всех сторон. Ломал кости, крушил черепа, отмахиваясь трубой с наваренными швеллерами. Перекатывался танковыми гусеницами, размазывая самых слабых. И молчал, когда в спину ему впивались дротики, арматурины, ножи, вилы и косы, посаженные как копья. Молчал, булькая изнутри кровью и превращаясь в страшного аномального ежа. Добрался до плиты ворот, отталкиваемой им столько лет. Навалился, вжимая назад, не давая пройти остаткам Красных.

Роммель и его банда, прикрываясь за контейнерами во дворе, рвались к Привалу.

Ворота, почти закрывшиеся, снова жалобно хрустели. Вздрагивали и ухали, вторя уханью из-за стены. По воротам, прогибая сталь на каждом ударе, равномерно било что-то тяжелое. И бил кто-то очень сильный. Кто? Несложно догадаться.