Кожано-грубое лицо-маска неподвижно. Швы, толстые и грубые, соединяли сразу несколько скальпов, кусок противогаза и даже чью-то нижнюю челюсть, торчавшую низом хоккейной маски. Клыки, явно нечеловеческие, чуть поблескивали, отполированные любовно и нежно.

Громада в чудовищных размеров плаще ждала. Храбреца, рискнувшего выйти против него. Кром редко выдыхал, чуть булькая. Утренний холодок давно развеялся, но от чудовища сильно парило. Дыхание, густое и утробное, вылетало плотным белым облаком, окутывая голову почти паровозным паром.

Чирк-чирк…

Копатыч, заложив огромные большие пальцы кистей-лопат за пояс, смотрел на него. Времени для ответа было сколько угодно. Ровно до момента, когда серое хищное желе доползет до внутренностей Привала. Сволочага Роммель, устроивший маленькую и ни хрена не победоносную войнушку, лишил жизни всех. Привал стоял, уже умерев и превратившись в склеп. После «серой слизи» его уже не восстановить.

Баркас, почти совсем посеревший, еле держался на ногах. Урфин, глядя на него, не знал, что делать. Совершенно. Без помощи Копатыча никто ему не откроет и даже не покажет ход за пределы Привала. И просто уйти не получится. Ты в Привале? Выполняй правила хозяина. Все во двор, смотреть мясорубку и ждать самое страшное местное лихо? Ты с ними, чувачок, не хлюзди. Жди своей участи истинным самураем. В случае чего патроны в ТТ еще есть. Успеешь застрелиться.

– Ну, народ… – Копатыч развернулся к своим. – Кто рискнет? Дело благородное. Остальные смогут уйти. Ну?

Зона для них давно живое существо. Слышал ли ее голос Копатыч, единственный, кто мог бы справиться с Кромом? Наверное, что-то такое он точно слышал. Иначе здравый смысл взял бы верх. Бежать?

Урфин только усмехнулся мысли, такой вроде бы умной, но такой глупой. Управляться со своим странным оружием Копатыч умеет мастерски. Очередь «семеркой» в спину успокоит навсегда. И Копатыч честно предупредил: остальные выживут.

Урфин покосился на сереющего Баркаса. На жмущегося к нему же Уизли. На Чуму, уже готовую сделать шаг вперед и ищущую глазами хотя бы какое-то серьезное оружие.

И шагнул, толкнув в сторону кого-то из незнакомых бродяг. Потому как по-другому не выходило. А так для Баркаса есть шанс. Глупо? Да просто пиз… очень.

– Стой.

Это сказал не Копатыч. У него точно голос богат и красив, пусть и по-своему. Но не женский. А такой, бархатный, низкий, идущий из груди, есть только у одной женщины в округе.

Два с небольшим метра тугих стальных мускулов, свитых в канаты. Ей позавидовала бы каждая из дев, упрямо жмущих железо и качающих мышцы. И удивительно гибкая для веса за сто двадцать с чем-то. Волосы в пучок, пирсинг, камуфлированные брюки, и все. Воин с грудью, вогнавшей в краску любую силиконовую порностар, если бы та увидела. Фитоняша. Появившаяся из подсобки. С талией, перемотанной не иначе как тремя банными полотенцами, державшими кровь. И с пожарным поясом, державшим их самих. И с длиннющей пешней на плече.

Копатыч дернулся к ней, потянулся всем медвежьим телом, одновременно злобно смотря на Урфина. Та лишь качнула головой, сжав губы. Остановилась рядом с Урфином, смотря на него, как воспитательница на подготовишку. Сильно сверху вниз. Провела ладонью, спокойно накрывающей все лицо Урфина вместе с бородой. И подмигнула.

– Уходите. – Она крутанула пешню, со свистом разрезав воздух. – Копатыч, ты обещал отпустить остальных. Зона получит своего павшего бойца. Кровь прольется, и жизнь уйдет, как ей хочется.

Копатыч кивнул, подзывая смуглого врача Самсу. Шепнул на ухо, кивнул на толпу у крыльца и за стену. За ней булькало все ближе и ближе.

Урфин отошел к своим, глядя на лопатки Фитоняши с вытатуированными крыльями. Посмотрел в глаза Чуме. Протянул руку Баркасу.

– Я останусь. До конца. Ты вытащи его, пожалуйста. Если сможешь.

Чума кивнула. И просто забросила Баркаса себе на плечи. А вот Уизли не шевельнулся. Ну, его решение. Урфин уважал осознанный чужой выбор. Даже если тот со страха перед местными. Хочет, так пусть остается.

– Не уйдешь? – проворчал Копатыч. – Аспид ты бородатый.

Урфин не ответил.

– Такая девка, и из-за тебя, человече. Жалко.

Он кивнул. Да, жалко. Остается только смотреть и ждать конца такого странного поединка. Фантасмагория. Гребаная сюрреалистическая постановка безумного режиссера, прячущегося в каждом сантиметре проклятого города, витавшего в его воздухе и текшего под ногами и под землей. Зона очень любила удивлять. Только сейчас ее фантазия казалась совсем больной.

Чирк-чирк… Гарпун дрогнул. Змеиной головкой дрогнул, неуловимо начав описывать круги, смазываясь от легчайшего движения огромной руки Крома. Цепь жужжала, натягиваясь в чудовищном кулаке. Пар, вырываясь в прорехи противогазной резины, клубился живее и гуще. Машина смерти, держащая в страхе Зону, начинала бой.

Пешня, поднятая над головой Няши, гудела серьезнее и басовитее. Но смотрелась не так опасно. А кроме нее, у женщины с собой оказались… топор и нож. Такие же, как у здоровяка с цепью, выглядывающие через распахнутые полы плаща. Честный бой, совсем как тысячу лет назад. Зачем?

Кром двигался неожиданно легко и невесомо. Почти не переставлял ноги, лишь чуть заметно переступал носками, плавно сдвигая себя по кругу. Вправо, еще правее, незаметно оказываясь все ближе и ближе к поджарой полуголой фигуре с пешней.

Няша вспотела, кровь проступила сильнее. Но вида она даже не показала. Крутила мельницу, рассекая вязкий влажный воздух. За стеной, в унисон гудению, ощутимо громче чавкало и булькало. «Слизь», или ее передовой разведотряд, мирно переваривала идиотов Красных.

Урфин пропустил первое столкновение. Успел лишь ухватить взглядом блеск стальной плети, метнувшейся к гибкому живому железу. Вжикнули звенья, на глазах превратившись в боа-констриктора, бьющего в жертву. Гарпун, матово блеснув, чуть закрутился, пытаясь добраться до плоти и крови.

Что позволено Юпитеру, не положено быку. Урфин никогда не считал себя быком, но сейчас ему просто не хватило выданного ему создателем. Люди так несовершенны, и поймать обычным взглядом схватку таких странных существ… Могут и не успеть.

Она сделала два крохотных шага. Почти не разорвав нужной дистанции, лишь качнулась в сторону и вбок. Слишком грациозно и красиво для своего роста и массы. Завораживающе прекрасно и смертельно опасно. И ответила, прервав вертолетный гул раскручиваемого над головой металла.

Пешня ухнула, перехваченная ближе к заостренному концу и клюя вниз тяжелой головкой наваренного топора. Живая сталь, перетянутая перевязкой и смешно смотрящимся брезентом пояса, вступила в бой. Над Фитоняшей, за спиной, не посмеялся только ленивый. Сейчас заткнулся бы каждый, придерживая обмоченные штанишки.

Кром гулко бухнул непонятным звуком, уклоняясь. Скорости ему тоже хватило. Урфин скрипнул зубами, понимая, что ей не хватило пары сантиметров. Всего пары до какого-то, но результата. Топор взорвал бетон, брызгая крошкой в стороны, взломал твердое покрытие, заодно отсекая кусок стальной сетки, лежавшей основанием. Пешня, летевшая с почти дозвуковой скоростью пули, почти зацепила левую ногу чудовища. Почти…