– Не говори глупостей, и потом, при чем тут супружескиеобязанности?

– А при том, – спокойно ответила соседка, – что вам неповезло. Другие раздвинут ноги и имеют за это шубы, дачи и ожерелья. А у вастолько дети получились.

– Какие ты гадости говоришь, – вышла из себя Раиса, – этопроститутки, содержанки…

– Вовсе нет, – хладнокровно парировала Назарова, – многиетаких мужей находят, старше себя, богатых. Дорвется старичок до молодого,сладкого тела и готов потом женщину золотым дождем осыпать.

Ошеломленная Раиса не нашлась что ответить. Но самое ужасноебыло то, что мать поняла: Ната на стороне подруги.

Вот поэтому учительница страшно обрадовалась, когда Назаровауехала. Она искренне надеялась, что Рита и Наташа перестанут тесно общаться. Но,к сожалению, ничего не вышло. Встречались они значительно реже, но близость неисчезла. Риточка, став богатой, сбрасывала подружке с барского плеча своиплатья, ставшие немодными, а один раз отдала вполне хорошую шубку из белки,посчитав, что такой простецкий мех для нее самой слишком беден.

– Последнее время, правда, месяца за три-четыре до Наташинойгибели, – вздыхала Раиса, – они не встречались, все недосуг было, Света, таприбегала иногда, а Рита нет. А после того, как Наташа умерла, она ни разу комне не пришла и даже не позвонила.

– Кто такая Света? – полюбопытствовала я.

– Одноклассница Наташи, Светлана Реутова, – пояснила РаисаАндреевна,– в нашем же подъезде живет, только на последнем этаже. Вот та совсемдругая девочка, полная противоположность Рите. Ребеночка недавно родила. Знаете,я иногда вижу, как она с коляской катит по улице, сердце так и щемит.Наташенька-то не успела детками обзавестись. Хотя, может, оно и к лучшему,сейчас бы сироты остались.

На верхнем этаже оказалось не три двери, а две. Я позвониласначала в ту, на которой не было номера. Высунулся лысый красноносый мужик вспадающих рваных джинсах.

– Чего надо? – рявкнул он, обдавая меня запахом чеснока.

– Светлану Реутову.

– Ну так и звони ей, – гаркнуло небесное видение, – людей нетревожь!

Чуть не ударив меня по лицу дверью, он ее захлопнул.

Я вздохнула и нажала на другой звонок. На этот раз выглянулаполная женщина с простоватым, милым российским лицом. Светло-русые волосы,вьющиеся мелкими кудряшками, стояли дыбом, на ней был байковый халат, на ногах– замечательно уютные замшевые тапочки.

– Вам кого? – шепотом спросила она.

– Светлану Реутову, – тоже шепотом ответила я.

– Входите, – улыбнулась женщина, – только Вовка спит.

– Кто? – удивилась я.

– Ну сынишка мой, Володечка, – пояснила хозяйка и скорейутвердительно, чем вопросительно, сказала: – Вы ведь по вызову, из поликлиники?Сопли у него потекли, и кашель бьет. В аптеке какие-то таблетки посоветовали,да больно дорогие, целых сто двадцать рублей, и…

– Я из милиции.

?? Откуда? – изумилась Светлана.

– Из милиции, отдел по раскрытию убийств, майор Васильева,Дарья Ивановна. Извините, что отвлекаю, понимаю, что явилась некстати, у васребенок болен…

– Ничего, – махнула рукой Света, – он все равно часов дотрех проспит. А что случилось?

– Вы хорошо знали Наталью Павловну Кабанову?

– Конечно, в одном классе учились, а что случилось?

– Вы знаете, что она погибла?

– Да, в горах разбилась, поехала с клиентом… Да выпроходите, проходите…

Толстушка впихнула меня в кухню, где царил редкостныйбардак. Стол, подоконник и табуретки были завалены горами вещей, непонятно какочутившихся в месте, где готовят пищу. Убрав с одного из стульев бутылку сшампунем, Светлана радушно предложила:

– Давайте я вас кофе угощу.

Не дожидаясь моего ответа, она вытащила из шкафчика неслишком хорошо вымытую кружку, кинула туда несколько гранул «Максвелл хауз»,щедро насыпала сахара, плеснула воды и добавила сливок.

Я посмотрела на получившийся «коктейль» и подавила ухмылку.Такой напиток носит в нашем доме название «услада Аркадия». Все домашние, атакже многочисленные друзья и гости хорошо знают, что ни в коем случае нельзяпросить Кешу сделать кофе. Сын очень экономно кладет заварку, ну, примерночетверть чайной ложечки на поллитровую кружку, зато рафинад бросает от души,куска четыре, а еще лучше пять, а чтобы смесь получилась еще более гадкой, онразбавляет ее сливками, после чего содержимое чашки по цвету начинаетнапоминать любимую Зайкину помаду фирмы «Живанши». Весь Париж увешан этойосенью огромными рекламными щитами, на которых изображены дамы с губами,накрашенными помадой тона «натуральный беж». Каждый раз, глядя на их лица, явспоминала Кешу. И вот ведь странность! Чай он пьет крепкий, совсем не-сладкий.Из напитков предпочитает виски, без содовой и льда. А вот с кофе отчего-тополучается такая ерунда.

– Наташа поехала с клиентом, – продолжила я начатый вкоридоре разговор, – но с каким? Она же работала переводчицей.

Светлана кивнула.

– Да, в торговом представительстве «Филипс», тут недалеко. Кним кто-то из начальства заявился, вот ей и велели переводить. Ужасная история.А, собственно говоря, в чем дело?

Я вспомнила полковника Дегтярева и мигом воспроизвела частоповторяемую им фразу.

– К сожалению, я не могу сообщить никаких деталей илиподробностей, по делу идут оперативно-разыскные мероприятия…

Правда, после этих слов он, как правило, добавляет:

– И, сделай милость, не лезь не в свое дело, не суй свойдлинный нос куда не следует, а то ведь и прищемить могут!

Но сказать подобное Светлане я, естественно, не могла,поэтому завершила речь по-другому:

– И вы бы очень помогли следствию, ответив на ряд вопросов,без протокола, по-дружески. Это не допрос, а просто беседа. Вам же, наверное,хочется, чтобы тайна гибели Наташи была раскрыта до конца?

– Спрашивайте, – пожала плечами Света.

– Вы были ее лучшей подругой…