– Нет, волков тут не бывает, скорей уж крыса хозяйничает!Вот кусок сыра положил, эта дрянь забежит внутрь, дверка захлопнется, тогда ипоглядим, что за разбойник!

Я поерзала на неудобном, жестком, продавленном сиденье ивключила мотор. Неожиданно он ровно заурчал, я выжала сцепление и бодропокатила к воротам.

Увидав меня на пороге, Раиса Андреевна удивленно спросила:

– Вы? Что-то случилось?

Я смущенно заулыбалась.

– Уж извините, бога ради, понимаю, что беспокою вас… Такаяерунда получилась, можно пройти?

– Конечно, – разрешила бывшая учительница, – входите,входите…

Я прошла на грязноватую, по-старушечьи заставленную банкамикухню, села на липкую табуретку и забормотала:

– Понимаете, денежки счет любят, я вам доллары-то дала, арасписочку не взяла. Меня на работе отругали, начальник прямо ногами затопал,иди, говорит, бери бумажку.

– Господи, милая, – замахала руками Раиса Андреевна, – о чемразговор. Говорите, что писать…

Подождав, пока она нацарапает на бумажке несколько слов, япробормотала:

– Уж извините, но у нас там такие люди! Наташа небосьрассказывала!

Раиса Андреевна вздохнула.

– Да, говорила, что очень все чванливые, малоприветливые, вособенности начальство. Буркнут сквозь зубы и все. Никто не улыбнется, непоговорит по-людски. В общем, ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак. Унас тоже в школе директор такой был, чистый ин-дюк. И смешно, и противно.Наташа иногда приходила усталая и жаловалась. «Ох, мамусечка, кабы не деньги,ей-богу, бросила б пресмыкаться».

Раиса Андреевна вздохнула, я мигом подхватила тему:

– Да уж, дружить там не с кем, не знаю, как у Наташи, а уменя ни одной родной души не нашлось!

Кабанова машинально стряхнула с полинялой клеенки какие-токрошки.

– У Наты тоже там подруг не было. У нее вообще по жизнивсего несколько-то их и было, а если честно говорить, то вообще одна, РиточкаНазарова.

– Кто? – изумленно спросила я.

– Маргарита Назарова, – совершенно спокойно повторила РаисаАндреевна.

– Рита?!

– Вы ее знаете? – удивилась старушка.

– Ну не слишком хорошо, шапочно, – начала я выкручиваться, –просто один раз пригласили на прием переводчицей, а госпожа Назарова была там смужем. Но как же они подружились? Насколько я понимаю, Рита очень обеспеченнаяженщина, даже богатая, и потом, она старше Наташи…

Раиса Андреевна усмехнулась.

– Насчет возраста это верно, а насчет богатства… Оно к нейне сразу пришло, а с первым мужем. Был когда-то такой актер Инджикян, может,слышали?

Я напрягла память.

– Инджикян? Арам? Он, кажется, играл всяких злодеев,мошенников… Такой картинно красивый, восточный мужчина… Но, погодите, вы ничегоне путаете? Он же жутко старый, я видела фильмы, снятые с его участием впятидесятые годы…

Раиса Андреевна кивнула.

– Правильно, он и есть.

– Как же так, такой дедуля… А вы сами где познакомились сРитой?

– Квартира наша была коммунальной, – принялась упоеннорассказывать старушка.

Ничто так не радует пожилого, живущего в одиночествечеловека, как возможность поболтать с внимательным собеседником. Вернее, непоболтать, а высказать все, что накопилось в душе.

Раисе комнату в Большом Козловском дали сразу после войны,как фронтовичке и орденоноске. Сначала в этой квартире обитало три семьи, нопотом одна выехала и ее площадь досталась учительнице. Теперь у нее стало двекомнаты – девять и одиннадцать метров. В самой же большой кубатуре,двадцатипятиметровом зале, проживала Евгения Николаевна Назарова с дочерьюРитой. Потом мать умерла, и Риточка осталась одна. Была она красивой, нокакой-то бесшабашной. Вокруг нее постоянно крутились кавалеры, многие приходилив гости, и тогда до глубокой ночи в комнате Назаровой звучала гитара и слышалсятихий смех. Но Раиса Андреевна никогда не ругала соседку. Молодость – делопонятное, ну когда же еще повеселиться? Когда на руках дети, уже не хочетсяпеть до зари или хохотать до упаду, всему свое время…

Риту и Наташу разделяло несколько лет, и младшая с обожаниемсмотрела на старшую. Когда одной стукнуло двенадцать, другая отметиласемнадцатилетие, пропасть, разделявшая соседок казалась огромной, но зато,когда Нате исполнилось шестнадцать, Риточке было чуть больше двадцати, и именноНазарова показала малышке, как пользоваться губной помадой и пудрой, какуюприческу лучше выбрать и куда подложить вату, чтобы обрести пикантные формы.Наверное, для Риты это была своеобразная игра, но Наташенька считала ее своейлучшей подругой, поверяла все тайны и мечты.

Потом Ритуля неожиданно для всех выскочила замуж за старикаИнджикяна. Раиса Андреевна, узнав о предполагаемой свадьбе, осторожнопоинтересовалась у Риточки:

– Деточка, не будет ли тебе с ним скучно? Все-таки возраст утоварища Инджикяна почтенный…

Соседка ухмыльнулась:

– Нет, тетя Раечка, с таким кошельком он для меня всегдамолод!

От подобной откровенности учительница обомлела. Рита уехалак супругу, ее комната досталась Раисе Андреевне, давно стоявшей на очереди…

Честно говоря, Раиса Андреевна была только рада такомуповороту событий. Ей не слишком нравилось влияние Риты на Наташу. Если матьхотела видеть своих детей духовными людьми, то Назарова открыто говорила ее дочери:

– Эх, Натка, уж поверь мне, если у мужика в зубах мешокденег, то он, как муж, всегда будет прекрасен. А уж потом, заполучив его мошну,можно себе все позволить: и любовника молодого, и кольца бриллиантовые, и шубунорковую…

Как-то раз Раиса решила поспорить с Ритой и завела длинную,по-учительски нудную сентенцию, суть которой сводилась, собственно говоря, кпростой мысли: главное для девушки не богатство, а тонкость души, чистотамыслей и тела.

– Лучше простая, но свежая блузочка, – вздыхала Раиса, – чембогатый наряд, добытый порочным путем.

Рита хмыкнула и поинтересовалась:

– Тетя Рая, а ты детей методом непорочного зачатия завелаили другим способом?

Раиса Андреевна вспыхнула до корней волос.