— А что Гена?

— А Гена на следующий день пропал. Не вышел на работу и по телефону не отвечал. А через два дня выясняется, что попал он в аварию со смертельным исходом. Машина в овраг свалилась, бензобак взорвался, остались от Гены одни головешки. Так и хоронили в закрытом гробу. И какие-то типы криминальные там крутились, все про Гену расспрашивали. Я тогда тоже решил на всякий случай работу поменять. Сперва таксистом устроился, а потом один знакомый парень предложил бизнесом заняться, подержанные машины ремонтировать и продавать. Тут мне как раз пригодились те деньги, что Гена дал. Дело у нас хорошо пошло, так что через два года я уже сам машины не чинил, только финансами занимался. Так и пошло… А потом вообще в Тверь переехал — жена у меня там образовалась. Встретил хорошую женщину, детишек у нас двое, а тут такое… — Мозжухин пригорюнился.

Тут дверь палаты открылась, на пороге появилась сестричка и строго проговорила:

— Эй, племянник, пора и честь знать! Вы своего дядю не жалеете, ему так долго разговаривать нельзя!

— Ухожу уже… — Леня наклонился и сказал Мозжухину на ухо, чтобы был поосторожнее пару дней, а там уж все как-нибудь разрешится.

— Да понял уже, — вздохнул Мозжухин, — мне еще детей вырастить надо…

Ухо подъехал к дому в Безымянном переулке в третьем часу ночи. В это время все законопослушные граждане спят особенно крепким сном, и разбудить их трудно. Именно поэтому всевозможные злоумышленники, те, кого поэтичные французы называют фаворитами луны, назначают на это время свои операции.

Ухо припарковал машину в квартале от дома, где двенадцать лет назад разыгралась драма, главную роль в которой исполнил ювелир Чюрленис.

— Ну, действуем, как договорились, — сказал Маркиз, и Ухо кивнул.

Из своего дежурного чемоданчика Леня достал одноразовый костюм из тонкой ткани, вроде тех, которые надевают криминалисты на месте преступления. Только костюмы криминалистов обычно белые или светло-зеленые, Лёнин же был темно-серым, того цвета, который почти незаметен блеклой петербургской ночью. Этот костюм Леня натянул поверх своей обычной одежды, взял в руку чемоданчик и мягкой, пружинистой походкой направился к дому. Но не к дому номер двенадцать, в котором жил бесследно пропавший ювелир, а к соседнему, дому номер десять, куда в роковой день вошли двое работников «скорой помощи» с носилками.

Маркиз не сомневался, что именно через этот подъезд они вынесли Чюрлениса, и хотел пройти весь тот путь, который двенадцать лет назад проделал ювелир.

На двери дома номер десять был установлен домофон, но Леня не собирался им пользоваться — в его планы не входило будить жильцов дома, особенно же консьержку.

В нескольких шагах от подъезда он увидел расположенное на уровне тротуара подвальное окошко. Опустившись возле него на колени, Леня достал из чемоданчика бесшумный стеклорез, но в последний момент заметил, что окно приоткрыто. Тихонько толкнув створку, он открыл его шире и соскользнул в темноту подвала.

И едва успел увернуться от неожиданного удара.

К счастью, у Лени были очень хорошо развиты рефлексы, и он перехватил руку неизвестного, уже занесенную для нового удара.

Глаза Маркиза уже привыкли к полутьме, и он разглядел рослого детину с опухшей, заросшей до глаз физиономией, сжимавшего в руке ножку от стола. Густая поросль на лице, давно не мытые волосы и соответствующая одежда выдавали в нем обыкновенного бомжа. Детина тяжело, с хрипом дышал и пытался ударить Маркиза своей импровизированной дубинкой. Маркиз провел простой, но эффективный прием, которому его много лет назад научил коллега по цирку. Заломив руку бомжа за спину, он отнял у него дубинку и отшвырнул его в угол подвала.

— Ты кто? — пропыхтел бомж, поднимаясь с пола и потирая ушибленный бок.

— А ты кто? — вполголоса отозвался Маркиз.

— Я-то известно кто, я Степаныч, меня тут каждая собака знает. Я в этом подвале третий год живу. И никому от меня, между прочим, никакого беспокойства. Наоборот, только порядок, потому как я крыс гоняю и кошек бездомных. А вот ты, я так думаю, вор-домушник. И одет как надо, и время выбрал самое подходящее. Наверняка хочешь какую-то квартирку обнести. А мне от этого одни неприятности рисуются. Ты квартирку обнесешь и поминай как звали, а после тебя здесь менты появятся, все вверх дном перевернут, и все мое жилище пойдет прахом! А я тут так хорошо обустроился…

Действительно, Леня разглядел в дальнем углу подвала несколько ящиков, пару одеял и даже настоящий спальный мешок — похоже, бомж расположился здесь всерьез и надолго.

— Не волнуйся, Степаныч! — заверил он бомжа. — Я никакого беспокойства тебе не причиню, ежели, конечно, ты сам не будешь шуметь. И квартиру грабить я не собираюсь.

— А что же тогда тебе нужно? — недоверчиво осведомился бомж. — Какого же лешего ты в мой подвал залез, да еще в самое что ни на есть воровское время?

— А я, Степаныч, археолог-спелеолог.

— Кто? — удивленно переспросил бомж.

— Археолог-спелеолог. Изучаю городские подвалы и тайные ходы. По моим сведениям, из этого подвала можно попасть в соседний дом. Я этот проход найду, занесу его в свой план — и больше мне ничего не надо.

— Правда, что ли? Так я тебе этот ход сам покажу, тебе и искать ничего не придется!

— А в таком случае я тебе еще и денег дам.

— Ну, смотри, не обмани…

С этими словами бомж пошел в дальний конец подвала и подвел Леню к груде ломаных ящиков. Раскидав эти ящики, он показал неприметную деревянную дверцу.

— Вот тут вот он как раз и есть, тот самый проход, про который ты говоришь.

Бомж со скрежетом отодвинул засов и открыл дверцу. За ней обнаружился короткий коридор со сводчатым потолком, из которого вела наверх лесенка с железными ступенями, в конце коридора виднелась вторая дверь, запертая на висячий замок.

— Вот эта вот лесенка в десятый дом ведет, который прямо над моим подвалом, а вот та дверь — в подвал соседнего, двенадцатого дома.

— Вот туда мне и надо! — оживился Маркиз и направился в конец коридора.

— Ты же сказал, что только поглядишь на этот ход и уйдешь, — заныл бомж, догоняя Маркиза.

— Конечно, погляжу и уйду! А пока что я ничего не вижу, кроме двери да замка. Может, за ней и нет ничего!

— Как же нет, когда есть?

Бомж опередил Леню, подцепил висячий замок пальцем и ловко сковырнул его. Видимо, замок висел здесь для видимости.

За дверью обнаружился еще один подвал, еще более темный и затхлый, чем первый.

— Вот это мы уже под двенадцатым домом! — сообщил бомж тоном завзятого экскурсовода.

— А как же сюда люди попадали? — спросил его Маркиз. — Тут же никакой лестницы нет.

— Это сейчас лестницы нет, — неохотно согласился Степаныч, — ее лет десять назад сломали и ход заложили. А кроме лестницы, здесь есть этот… вроде как лифт, на котором прежде дрова в квартиры поднимали. Или, к примеру, картошку.