– Он сказал, что не придет, если вы уйдете. – Янус улыбался разбитыми губами. Выглядело это ужасно.

– Ворон? – коротко уточнил Скелет.

– Он уже нашел свой клад. А Дом останется моим. Мы договорились.

Янус закашлялся, в уголке рта появилась кровь. Жалус присел на подоконник. Чудовище забыла, как дышать.

– Подавись своим Домом, – выплюнул слова проклятья Скелет. – Идем отсюда, – дернул он Чудовище.

Но она не двигалась. Это было невозможно. Янус хотел ее убить? Добрый, внимательный, всегда снисходительный Янус? Сейчас он сидит, придавленный камнями, не в силах шевельнуться, и они его бросят? А если он себе что-нибудь поломал? Он же не сможет выбраться самостоятельно.

«Мышка, мышка…» – мысленно взмолилась Чудовище своему помощнику.

Жалус перестал ухмыляться, медленно растворяясь в воздухе. В коридоре еле слышный топоток. Сейчас все пройдет.

Чудовищу показалось, в ее теле что-то хрустнуло, когда она склонилась, чтобы раскидать камни, засыпавшие Януса. Ее покровителям не нравилось, что она так поступает.

– Что ты делаешь? – потянул ее назад Скелет. – Он собирался тебя убить.

– Это не он. – Камни были тяжелые, спина уже болела. – Местные заставляют его так поступать. Жалус, Лаума – это они!

Скелет выругался сквозь зубы, схватил Чудовище за плечо.

– Это ты на том свете будешь апостолам рассказывать, кто и за что тебя убил. А сейчас уходить надо. Он здесь, может, еще двадцать ловушек понаставил. Ворон всю ночь колдовал.

Чудовище смотрела на Скелета, пытаясь понять, чьи это слова: собственные или их ему нашептывает злобный Жалус, еще не напившийся сегодняшними драками.

В наступившей тишине послышался хруст шагов по гравию центральной дорожки.

Скелет отпустил Чудовище. Теперь все смотрели в окно, не зная, кого им на этот раз встречать.

– Убирайтесь! Ваши игры закончены! Сколько раз повторять? Или мне с полицией прийти?

Томилов-старший был в ярости.

– Ко мне пришла дочь, сказала, что вы здесь устроили настоящую войну. Завтра я подписываю документы и вообще обнесу этот дом колючей проволокой.

Томилов стоял около искореженной машины. Только сейчас Чудовище поняла, что машина его. А еще она поняла, что сейчас случится непоправимое.

– Я знаю ваши имена! Я пойду в полицию. Буду говорить с вашими родителями! Ни в одном городе мира такое бы не допустили!

Чудовище вглядывалась в тополя. Там наверняка стоит армия. Там Лаума и Жалус, барздук и мани, те, что кошмарами заведует. Они двинули вперед солдат.

– Стойте! – высунулась из окна Чудовище. Тела не чувствовала, руки-ноги похолодели.

А еще она знала, что сейчас навстречу выступит другая армия. И это не будет невинным противостоянием.

– Ага! – Томилов поднял голову. – Смиляна Баженова. Я уже заходил к тебе домой. Это хулиганство!

И он пересек границу тополей.

– Нет!

Она швырнула подвернувшийся камень, чтобы остановить. Она не хотела попадать.

Камень выбил из рук папку, белыми птицами взлетели бумаги.

– Полиция! – завопил Томилов, приседая.

– Смилька! Ты чего? – кинулся к ней Скелет, стащил с подоконника.

– Он назвал мое имя, – прошептала Чудовище.

– Подумаешь! – заорал Скелет. – Ты его чуть не убила.

– Она теперь знает мое имя! – Слезы потекли лениво, обреченно.

– Что это?

Скелет напряженно вглядывался в окно. Там продолжали лететь камни, обиженно стонало железо – кто-то вновь долбил по «Ниссану».

– Хулиганье! – вяло сопротивлялся Томилов. – В колонию захотели?

Чудовище со Скелетом стукнулись головами, привставая, чтобы выглянуть.

Дом, должно быть, обзавелся десятком рук. Камни летели отовсюду – из подвала, из окон этажей и даже из кустов. Томилов отползал, не забывая собирать свои листочки. Камни ложились около его рук, ног, но в него самого не попадали.

– Он его прогоняет! Смотри! – завопила Чудовище.

Томилов подобрал последний листок. Громко выругался.

– Я вас отсюда выкурю! – пообещал он. – Считайте, что свой срок на будущее вы уже заработали.

Он стал укладывать бумажки в папку. И вдруг лицо его озарилось прыгающим светом. Чудовище испугалась, что он сейчас упадет и начнет биться в истерике. Но это всего лишь горела бумага. Листки в папке вспыхнули и тут же превратились в высокий костер. Томилов успел отбросить папку.

– Черт! – кажется, он стал понимать, что к чему. – Черт! Черт! Черт!

Споткнулся, чуть не упал, вскочил в припаркованную машину. Машина завелась, дернулась, не слушая руля, задела стоящий «Ниссан», обещая стать продолжением свалки на улице Гоголя, резко сдала назад, ухнула в колдобину, шваркнула днищем, развернулась и помчалась к улице Тельмана, ранее Стрелковая, ранее Герцог-Альбрехталле.

А навстречу ему, как ясно солнышко на свидание к ясному дню, шагала Синеглазка. В нарядном платьице, в блестящих туфельках, с улыбкой на лице. В руке сумка, а там наверняка термос с кофе и пакет с пирогами. К ним шла сама хозяйственность. Такую ни один Дом не погонит.

Белые начинают игру и выигрывают за три хода.

– Нам здесь только Ворона теперь не хватает, – прошептал Скелет и покосился на Януса.

– Она идет? – прошептал вожак, оживая.

Ну, конечно, Янусу обещали Дом. Не будет же он здесь один Ему нужна хозяйка.

Солнце перевалило зенит и катило свои откормленные масленые бока ближе к закату.

Скелет выудил из кармана телефон.

– Как вариант, – пробормотал он, быстро нажимая на клавиши. – Что же я сразу не понял – это же Троя. Древняя Греция. Боги через людей решали свои проблемы.

– Троя? – прошептала Чудовище. Момент осознания холодком прошелся по затылку, стылой каплей упал в лопатки, стек ниже, мурашками пробежал по ногам.

– Что-то типа того. Из-за богов люди поругались, началась война. Боги быстренько разделились и стали играть за разные команды.

– Кажется, причиной ссоры была красавица Елена, – ехидно сообщила Чудовище и сама себя перебила: – Белобрысая урод. Тоже мне – добыча!

– Ворону не нужна девушка, – качнул головой Скелет. – Ворону нужен клад. И он его, судя по всему, здесь нашел.

– А богам что нужно? – с вызовом спросила Чудовище. Кто бы знал, как она устала решать эту проклятую головоломку.

– Богам нужны жертвы, – подал голос Янус.

Все посмотрели друг на друга. Жертв было принесено достаточно. Что еще потребуется?