Один из таможенных инспекторов окинул меня вялым взглядом. Он прекрасно знал, что лежало в нашем трюме: будь этот товар законным, никто бы не посадил англичанина на палубе. Корабль проплыл мимо – проверять груз на китайской джонке со спутанными красными парусами, стоявшей у маленького причала на берегу.

Мы вошли в глубокую холодную тень. Я все еще смотрел на остров и таможенное судно, но Кэйта откинулся назад.

– О боже, – по-взрослому воскликнул он. Это звучало еще страннее, потому что он был в два раза ниже английских мальчиков своего возраста. Кэйта сбежал из Японии и свободно говорил по-китайски и по-английски, никогда не признаваясь, где он так овладел языками.

Впереди стоял боевой фрегат британского флота. Он возвышался над нашим маленьким клипером. У него было пять мачт, убранные паруса и гигантские замершие водяные колеса, но двигатели работали, и из труб выходили последние клубы пара. Должно быть, он только что остановился. Я не видел людей, но занервничал, пока мы плыли мимо орудийных портов корабля.

– Они еще не готовы стрелять, – зачем-то сказал я. – Но нам лучше убираться поскорее. Я думаю, это произойдет сегодня или завтра. Они не будут стоять здесь долго.

Пока я говорил, маленькое грузовое судно подплыло к кораблю и начало загружать на подъемники снаряды размером с человека.

Кэйта задумался. Его мысли не поспевали за ним. Иногда ему требовалось время, чтобы окинуть взглядом все заросли в своей голове и найти самое главное.

– Думаю, сегодня.

– Почему?

– Просто предчувствие, – ответил Кэйта. Предчувствие никогда его не подводило. Он всегда знал, когда пойдет дождь. Или когда приедет Синг, хотя Синг очень любил приезжать без предупреждения. Я никогда не спрашивал его напрямую, действительно ли он чувствовал приближение события – это казалось почти обвинением в безумстве, – но теперь он угадывал так часто, что мне стоило обратить на это внимание. Кэйта нервно поерзал на месте, словно ему тоже не нравилась такая близость к пушкам.

– До того, как мы пройдем, или после? – спросил я.

Долгую секунду Кэйта молчал. Он резко выпрямился и затем тряхнул головой, словно ему не хотелось говорить.

– После.

В тот момент мне показалось, что он солгал, но я не понимал, зачем ему лгать, поэтому отмахнулся от мыслей.

– Я знаю, здесь тревожно находиться, но…

– Но мистер Синг сделает с нами кое-что похуже, чем этот фрегат, если мы вернемся без шелка. Я знаю, – закончил за меня Кэйта. Будь он обычным ребенком, я бы обнял его, но я знал, что он плохо отнесется к этому.

– Посмотри на тех идиотов, – сказал я, чтобы отвлечь нас.

Он улыбнулся, когда понял, о чем я говорил. На другой стороне реки плыл клипер с китайским экипажем, но под выцветшим от времени Юнион Джеком[12]. Матросы переодели маленького белого мальчика в офицерскую форму. Трудно было сказать, сделали ли они это в шутку или в надежде избежать таможенных проверок. В то время никто не хотел иметь дело с британскими кораблями. Формально таможенные инспекторы имели полное право обыскать любое судно и изъять подозрительный груз, но они проделали это с британским кораблем в прошлом году, и Адмиралтейство пришло в ярость. Оно до сих пор готовило свои артиллерийские корабли. На этой неделе парламент разрешил вести огонь по Кантону до тех пор, пока кто-нибудь не извинится. Наконец мы прошли мимо последних пушек, и я немного успокоился, что было довольно глупо, потому что зарядить пушки можно было за пятнадцать минут.

Как и всегда, у Кэйты в руках было несколько часовых механизмов. Он быстро разбирал их с помощью хорошего пинцета и складывал шестеренки в небольшую банку, привязанную к релингу корабля. Кэйта работал уверенно, несмотря на покачивание нашего клипера. Он вовсе не походил на знакомых мне часовщиков, которые работали кропотливо и скрупулезно. Он кидал детали, никогда не останавливался, никогда не мешкал. Кэйта занялся часами, пока мы говорили, но теперь оторвался от работы.

– Думаю, нам стоит уйти внутрь, – сказал он.

– Ты замерз?

Кэйта показал на фрегат.

Как только он это сделал, двигатели корабля заревели, и он поплыл. Волна от его корпуса ударила по нашему клиперу, и я едва не упал за борт, но Кэйта устоял на ногах. Он не выглядел удивленным. Кэйта отвязал свою банку с шестеренками, взяв в руки за веревку, как лампу. За нашим кильватером на горизонте виднелись клубы дыма, слишком большие для клиперов и не имеющие никакого отношения к маленьким джонкам с красными парусами, дрожащими на ветру. К нам шел другой боевой корабль. И я знал, какой.

– Боже. Это «Фандер». Шестнадцать пушек. Я думал, они просто сделают несколько предупредительных выстрелов. Они что, собираются стереть этот город с лица земли?

Кэйта тихо ойкнул, завалившись на меня из-за очередной волны, на этот раз от клипера, который плыл в противоположном направлении. Я поставил его на ноги. Все больше клиперов направлялись в Гонконг, туда, откуда мы прибыли. Несколько из них проплыли слишком близко, потому что река заполнялась кораблями. Кэйта был слишком маленьким, чтобы находиться здесь, поэтому я подтолкнул его в сторону каюты. Он дрожал, как мышь. Ему никогда не нравилось путешествовать по морю. Корабли, говорил он, были безжалостным средством передвижения. Если лошадь начинала хромать, ты мог спешиться и продолжить путь пешком. Если с кораблем что-то случалось, ты шел ко дну. Я отвел Кэйту в маленькую кают-компанию, и мы играли в нарды до тех пор, пока тем же вечером наш корабль не причалил к Кантону, к счастью, вдалеке от фрегатов. На мосту через реку стояли солдаты. Кэйта с грустью смотрел на них.

Я спрыгнул на причал до того, как опустились сходни, и перенес Кэйту, жалея, что мне не хватило ума на этот раз оставить его в Индии. Обычно он был таким собранным малым, что я не понимал, с чего это теперь он мог испугаться. Кэйта не жаловался на штормы, чайных плантаторов с ружьями, местных господ, угрожавших нам. Боевые корабли, которые редко промахивались, были ничуть не страшнее.

– Если бы вы попытались оставить меня в Индии, я бы спрятался в трюме. Спасибо, – резко сказал Кэйта.

– Перестань отвечать на то, чего я не говорил. Как ты это делаешь?

– У вас такое лицо.

– Это бессмысленно.

– Напротив, – ответил он.

– Хорошо, – рассмеялся я. – Давай покончим с этим. Стой передо мной, – добавил я, потому что на причале яблоку было негде упасть. Но здесь толпились не грузчики, а обычные люди с детьми и сумками, надеявшиеся уехать в Гонконг, пока ничего не произошло. Мы осторожно прошли сквозь толпу до складов, где вместо нашего торговца шелком нас ждал другой мужчина. Над крышами одного из подвесных садов, который словно плыл со своими опорами, утопающими в глицинии, стояла женщина удивительной красоты. Она флегматично курила трубку и смотрела на реку. Ей было около пятидесяти. Должно быть, она уже не раз видела все происходящее.