– Все равно никуда не поеду, – мстительно бурчал, бредя вслед за ведьмаком, Константин. – Вот не поеду, и все. И ничего вы мне не сделаете. Тоже мне придумали. Одному, из ума выжившему, блажь пустая в голову втемяшилась, а я выполняй. Так, что ли? Нашли крайнего…

Но на следующее утро небольшие простенькие сани выехали из Рязани, держа курс на Оку. Не прошло и часа, как они уже мчали по крепкому гладкому зимнему льду в сторону Москов-реки, а уж дальше строго на север, к неведомому Каиновому озеру.

В санях сидело трое. Двое – ведьмак и князь – в качестве пассажиров, а третьим, выполняя обязанности кучера, был еще один человек, который как раз удачно подвернулся под руку. Звали его Юрко, а прозвище у парня было – Золото. Оно-то и сыграло решающую роль в том, что он сейчас, сидя на облучке, гордо правил лошадьми.

Повязали его несколько лет назад под Пронском, во время княжеских межусобиц. За две попытки бежать в родной город его, по повелению князя Глеба, нещадно драли, кидали в поруб, но упрямый парень смириться с неволей все равно не мог и готовил третий побег. Свобода была ему необходима как воздух.

Удачливый охотник и заядлый рыболов, он до своего пленения надолго уходил из Пронска, облазил чуть ли не все рязанские леса, забредал не раз и в глухую Мещеру, и в сумрачные чащи, где жила дикая мордва. Невзирая на молодость – всего-то два десятка лет с небольшим ему было, – парень ходил в богатырях и пленили его в свое время люди князя Глеба чуть ли не вдесятером, облепив руки и ноги, да еще и оглушив сзади увесистой дубинкой по темечку.

Он бы так и ушел в свой третий побег, но тут власть поменялась. Новый князь объявил, что отныне все обельные холопы переводятся в закупы, которым и отработать-то надо всего ничего, каких-то пару лет, причем особо мастеровитым и усердным пообещал скостить и этот срок.

Но и тут Юрко еще был в колебаниях. Однако, узнав, что ныне вся земля, включая владения князя Изяслава Владимировича, перешла под Константинову руку, пришел к выводу, что бежать-то в сущности некуда, разве что уйти в леса без надежды вернуться хоть когда-нибудь в родной посад, стоящий в тени прочных стен града Пронска.

Присмотревшись же к той работе, куда его первоначально поставили, нашел ее оченно даже интересной и увлекательной. Видя смышленость и сообразительность парня, Минька стал доверять Юрку задачи посложнее, и время полетело для бывшего охотника вскачь, будто резвый скакун по ровной степи. Не успел Золото оглянуться, как миновало полгода, и князь Константин, по ходатайству Миньки, пожаловал, как и обещал, досрочную вольную шестерым закупам, одарив каждого гривной и вручив коня, дабы было на чем добраться до Пронска. Был среди них и Золото. Однако повидав родичей и порадовав свою старую мать и отца, которые уж и не чаяли увидеть сына в живых, уже через какую-то неделю Юрко затосковал и стало ему чего-то не хватать. Жизнь в ожских мастерских была значительно интереснее, да и давняя мечта не давала покоя. Очень хотелось Юрко попасть в дружину. В Пронске, пока был жив Изяслав, шансов на это у парня практически не было, а вот князь Константин – совсем другое дело. К тому же он очень надеялся, что за него замолвит словечко шустрый башковитый отрок, под чьим началом он трудился. Тем более что Юрко собственными глазами видел, как Михалко общался с князем – обычной почтительности там не было и в помине.

Почесав в затылке и не долго думая, он решил вернуться. Пошел поговорить с другими мужиками, с которыми совсем недавно трудился бок о бок, и обнаружил, что мысли о возвращении время от времени приходили в голову чуть ли не каждому из бывших закупов. Одним словом, еще через неделю пятеро из шести, возглавляемые Золотом, вернулись обратно.

Встретили их радушно. Каждый смышленый и сообразительный человек ценился Минькой на вес золота, и потому уже через три дня все они трудились на своих прежних местах, только уже в ранге вольных мастеровых. Лишь изредка поглядывал Юрко в сторону стольной Рязани, тяжело вздыхал, замыкался в себе и ходил потом целый день хмурым. Так прошел еще месяц, пока его печаль не заприметил Минька. Узнав, в чем дело, Михайло Юрьевич – к пятнадцатилетнему мальчишке все, включая князя, обращались только по имени и отчеству – самолично предложил помощь и пообещал при первой же оказии обратиться к князю с ходатайством за Юрка. Довольно-таки быстро представился подходящий случай. Правда, князь куда-то торопился, собираясь, да и был не один, а вдвоем с каким-то чудным мужиком, но просьбу внимательно выслушал, с мужиком этим переглянулся и… дал добро. Правда, при этом он заметил, что именно сейчас ему некогда, поскольку они собираются, тут он замялся, добавив с некоторой запинкой – на охоту, но после возвращения…

Это был такой шанс, упускать который Юрко не собирался, и тут же заявил о том, что как раз сейчас и именно он еще больше пригодится князю. Он таки настоял. Князь поначалу был не очень-то расположен к тому, чтобы взять парня с собой, но мужик, который его сопровождал, что-то прошептал ему на ухо, и – о радость! – Юрко был допущен на княжескую охоту. Не знал Золото, что благодарить за это он должен был не мужика, а старого волхва Всеведа, который помимо всего прочего вскользь заметил:

– А коль, сбираясь в путь, злато попадется – не отказывайтесь, берите.

И вот теперь Юрко, сидя на облучке саней, твердо намеревался прокатить своих седоков «с ветерком» и вообще так выказать себя, чтобы по возвращении никаких сомнений в том, годится ли он для дружины, не возникало.

Уже первые дни путешествия показали, что туманные слова Всеведа о «злате» были поняты Константином и ведьмаком правильно и касались они именно этого добродушного здоровяка, без которого навряд ли и ведьмак, и князь домчали бы в указанный срок к озеру.

Особенно ясно это стало, когда их сани в одной из нешироких проток Москов-реки провалились под лед. Сани, лошади и все припасы – безвозвратно канули в воду. Хорошо хоть, что, бесцеремонно ухватив за шиворот, Юрко успел выудить обоих пассажиров. Если бы не его богатырская сила, навряд ли им удалось бы самостоятельно выкарабкаться из коварной полыньи.

И тут сразу возникла новая и почти неразрешимая проблема – уцелели-то лишь сами путешественники. Гривенок же, что хранились на «мелкие расходы» в калите на поясе у Константина, едва-едва хватило, чтобы купить новые сани и ледащую лошаденку. Снедь после покупки нового транспортного средства приобрести было уже не на что, а поворачивать назад поздно – отъехали уже изрядно. И снова выручил Юрко.

Золотом, оказывается, парня прозвали очень даже не зря. В походно-полевых условиях он именно таковым и оказался для всей их небольшой компании, полностью соответствуя своему прозвищу. Ныне каждый из путников в течение каждого дня мог еще и еще раз повторить то же самое в адрес молодого охотника. И Константин, и даже бывалый Маньяк не успевали удивляться его зоркости, тонкости слуха и остроте обоняния, позволявших ему различать малейший свет, стук или запах.

Он первым замечал мелькнувшего в чаще зверя или птицу. Иногда в кустах раздавался непонятный шелест или хлопанье птичьих крыльев, и он тут же, даже не поднимая головы, определял, кто это нырнул в спасительную лесную чащу и что за птица взлетела.