Но в бизнес-классе самолета мы остались одни. Да, за тонкой шторкой шумели другие пассажиры, иногда мимо проходили стюардессы, но молчать еще три с лишним часа было невыносимо.

Начал он. И дальше все покатилось — уже было все равно, кто рядом. Все равно, падал ли самолет в воздушные ямы, приносили ли обед, выпускали ли по рукаву в аэропорт, проверяли ли паспорта.

Я только нервно вертела ножку бокала с шампанским — а потом пустого, который у меня с трудом на выходе отобрала стюардесса. Я смотрела на нее стеклянными глазами.

Трудно было поверить в то, что происходит.

— Яна, — сказал Вадим. — Я понимаю, что ты могла быть чем-то недовольна, но пойми и меня. Я тебя терпел…

— В смысле — терпел?! — что-то меня это резко подкосило.

— Я неправильно выразился. Ты, конечно же, прекрасная. Но у меня есть определенные условия… В которые я давно и успешно вписываюсь. А вот ты…

— Что я?

— Твои волосы, твои шутки, твои привычки! Это все очень мило, но как доходит до дела, постоянно приходится помнить, что у тебя все непросто! — стюардесса принесла Вадиму толстостенный бокал с виски. Маленькие айсберги льда с неслышным звоном сталкивались внутри, когда самолет потряхивало.

— Мои волосы, шутки и привычки — все то что тебе нравилось — внезапно! Перестало? — я отклонилась, когда он протянул ко мне руки. Утешить? Зачем сначала обижать, чтобы потом утешать. Нет уж, пришло время разговоров, а не прикосновений.

— Нет, не перестало, — горько вздохнул Вадим. — Но надо как-то понимать, что есть место и время для такого, а есть для другого. На приемах ни волосы, ни шутки неуместны. А мне приходится тебя брать с собой.

— Я вела себя нормально на приеме, что не так-то?

— Вроде бы и нормально, но постоянно выпадала из общей картины. Выделялась даже перекрашенная.

— Бороду я сбрею, а умище куда девать… — все, что мне оставалось — глупо шутить. В самолете даже не сбегаешь на свежий воздух поплакать.

— Яна!

— Не понимаю, почему нельзя было выбрать любую из твоих девиц и ей морочить голову? — устало спросила я.

— Ты умная.

— Умную девицу! И получить готовую и счастливую жизнь!

— Потому что я тебя люблю, — он качнул айсберги в янтарной жидкости, они по очереди стукнулись друг о друга. Мне очень хотелось придумать какую-нибудь метафору про них и про нас, но как назло, ничего не приходило в голову.

— Это оправдание для того, чтобы меня ломать?

— Нам всем приходится себя ломать. У всего есть своя цена. Чтобы не задумываться о том, где будешь спать завтра и что будешь есть, надо соответствовать условиям. Принимать правила игры.

— Необязательно. Тем более, что даже когда я соответствую — я, оказывается, не соответствую все равно!

— Яна, ты просто еще не привыкла. Ты всю жизнь вращалась в своем кругу. Я поднял тебя до своего уровня…

— Ты — ЧТО СДЕЛАЛ?! — если бы я не была пристегнута, я бы вскочила, но ошеломление мое было столь велико, что я забыла как дышать.

— Тише… — Вадим оглянулся на шторку. Кажется, за ней даже притихли.

— Да наплевать! Ты серьезно сейчас сказал? Поднял до своего уровня?

— Яна, ну ты же действительно…

— Вадим, ты охренел. Вот прямо сейчас. Как жаль, что мы в самолете.

— Да я вообще заметил, что ты себя ценишь выше всех, — сквозь зубы пробормотал он и отхлебнул добрую половину бокала.

— А как я должна себя ценить? — изумилась я. — Быть счастлива, что господин меня облагодетельствовал? Выдал свою кредиточку, позволил спать у себя в постельке?

Я достала кредитку из рюкзака и подумала, что бросить в него будет недостаточно широкий жест. Психовать так психовать. Согнула пополам и швырнула в его бокал с виски.

— Теперь ТЫ охренела? — он рванул галстук, как будто он его душил. Я бы сейчас с удовольствием этим занялась. — Думаешь, ты такое сокровище?

Вадим поднял бокал, намереваясь отпить, но кредитка немного мешала. Он со стуком поставил его на столик так, что виски выплеснулся. Вот сейчас у нас по плану был бы страстный секс. Как жаль, что самолет. Как жаль. В этот раз недопонимание не залечить оргазмами. Пришло время все решить.

Я сделала один из пяти поместившихся глотков шампанского в бокале. Покосилась на стиснувшего челюсти Вадима.

— Неужели тебе вся эта хрень дороже меня? — его брови сошлись к переносице. Он все равно оставался грозно-красив, и ругаться с ним было почти физически больно.

— Вадим, встречный вопрос.

Он промолчал, только сильнее стискивая зубы.

Взял бокал, посмотрел на кредитку внутри, покачал его в руке, намереваясь, видимо, швырнуть в стену, но я перехватила его руку:

— Нет уж, Вадим, ты взрослый человек и веди себя как взрослый человек.

— Кто бы говорил.

— Я, может быть, не так выгляжу, как вы привыкли, люблю мультики, и мороженое, и качели. Но это всего лишь внешние признаки. Я предлагаю нормально поговорить, веду себя вменяемо, несу ответственность за свои слова и свои поступки. Давай ты, человек, который выглядит как взрослый, тоже будешь вести себя как взрослый? Без вот этих вот психозов? Пытаешься убежать и сделать вид, что оно как-нибудь само должно организоваться. Думаешь, что если ты промолчишь про Стрельца, например, я постепенно привыкну и забуду.

— Это не психоз. Я не понимаю тебя. Я вообще тебя не понимаю, ты говоришь на каком-то другом языке, — Вадим поставил бокал и спрятал лицо в ладонях. Мне на секунду его стало жалко.

— Хорошо, я попробую поговорить на твоем.

Я вздохнула, выдохнула.

— Проблема в том, что тебе нужна женщина, которая выглядит так, как у вас принято. Меняется по сезону. Не отсвечивает. Такая же, как все. Но у тебя есть только я. И ты хочешь сделать такую женщину из меня.

— Пока все верно, — кивнул он, скривившись, словно сам себе не верил. Оперся на подлокотник кресла, потер лоб.

Я ничем не могла ему помочь. Только идти дальше, чтобы однажды вынырнуть наконец из этого разговора:

— Хорошо, я готова это обсудить. Начнем с компромисса. Что, в свою очередь, сделаешь ты?

Я знала, что будет. Я младше его на десять лет, но каким-то образом понимала, что происходит, гораздо лучше, чем он.

Он взвился:

— Тебе кажется, что я делаю для тебя недостаточно?! Я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? У тебя есть мужчина, которого хотела бы каждая вторая в офисе! Мужчина, который полностью готов тебя обеспечивать! Защищать…

Тут он немного споткнулся, потому что то, как он меня «защищал» уже было малость скомпрометировано.