Возможно, сегодня она, в свою очередь, соблазнит его. Она проскользнет в его кровать без халата, прижмется ногами к его бедрам, пробежится ладонями по его плечам и груди, дотронется до…

Она ощутила волну чувственной дрожи, пробежавшей по телу, соски у нее затвердели. У нее такой красивый муж, такой страстный.

Джек взял ее за руку и наклонился к ней:

– Фиона, давай найдем место, чтобы сесть.

– Ты хотел потанцевать?

Он посмотрел на нее и заколебался.

– Нет, – сказал он наконец. – А ты?

Она не возражала бы, однако ноющая нога диктовала свои условия.

– Боюсь, что я неважно себя чувствую.

– Нуда, конечно. – Джек повел ее туда, где за длинным столом было несколько пустых стульев. – Садись. – Он положил ей руки на плечи и заставил сесть. – Я сейчас вернусь.

Джек вскоре вернулся, неся две чашки оршада и две тарелки с пирожными, горячими пирожками с яблоками и другими деликатесами.

Он улыбнулся:

– Мне удалось добыть последние пирожки с яблоками. Тот толстяк в голубом сюртуке никогда больше не станет со мной разговаривать, но это стоит того.

Фиона засмеялась:

– Твое имя станет притчей во языцех в ближайшие недели.

– Не сомневаюсь. – Он подал ей тарелку с пирожным, они стали есть и наблюдать за тем, как несколько молодых пар пошли танцевать. Жених и невеста держались за руки и вели себя очень застенчиво, хотя она что-то говорила, а он молча смотрел на нее с обожанием.

У Фионы слегка сжалось сердце. Ее не столько огорчал тот факт, что у нее на свадьбе не было фаты и цветов, сколько то, что ей не довелось ощутить волнение, связанное с началом семейной жизни. Они обошлись без этого ритуала, и впредь никогда у них не будет ничего подобного.

Джек проследил глазами за грустным взглядом Фионы, направленным на танцующих молодоженов. Ее печалит это? У нее никогда не было настоящей свадьбы.

Хотя Джеку изначально претила мысль о женитьбе и он цеплялся за свободу достаточно долго, сейчас он уже не мог представить свою жизнь без Фионы. Не мог представить себе, что он один спит, один завтракает или что он порхает по жизни, как было до Фионы, вместо того чтобы жить полноценной жизнью. С ней он жил по-настоящему. А без нее…

Ему не хотелось об этом думать. Он всегда жил данным моментом. Вероятно, это ему и следовало делать сейчас. Он не мог подарить Фионе такую свадьбу, как эта, – что сделано, то сделано. Но он мог сделать что-нибудь такое, что способно заставить ее улыбнуться.

Спустя минуту он сел на свое кресло и ухмыльнулся. Он знал, что ему надо сделать. Ему понадобится лишь небольшая помощь со стороны Девонсгейта.

Утреннее солнце заглянуло в щель между шторами. Фиона открыла глаза, оглядела незнакомую комнату. Джека не было.

Она сначала села, затем соскочила с кровати. Где он? Она хотела было позвонить и позвать горничную, но затем решила, что при таком количестве гостей быстрее будет одеться самой. Она умылась, воспользовавшись графином со свежей водой, стоявшим рядом с кроватью, затем быстро оделась.

Ботинки Джека для верховой езды отсутствовали. Может, он отправился на прогулку…

Открылась дверь, и появился Джек, держа под мышкой свернутый плащ. Он улыбнулся, увидев Фиону, и она поняла, что вплоть до этого момента она боялась дышать.

– Я рад, что ты уже поднялась.

– Мы куда-нибудь собираемся поехать?

– Да. Девонсгейт уже приехал с каретой.

– И куда же мы едем?

– Это сюрприз. – Он посмотрел на ее туфли. – Тебе понадобятся башмачки. Почва может оказаться неровной. – Он подошел к гардеробу, чтобы взять нужную обувь.

Фиона села, чтобы снять туфли, но Джек покачал головой:

– Переобуешься в карете. Я хочу выехать до того, как другие проснутся.

Фиона встала.

– Хорошо, только я должна предупредить тебя, что умираю от голода.

– Отлично. Для этой поездки мне потребуешься ты и твой хороший аппетит. – Он накинул ей на плечи плащ и застегнул петлю под подбородком.

Этот жест был приятным, простым и совершенно неожиданным. В Джеке чувствовалась какая-то особая нежность этим утром. Может, он начинает понимать, что неумолимо приближается время, когда они расстанутся? Как только она забеременеет…

Под просторным плащом Фиона положила ладонь на живот. Вполне возможно, что она уже понесла. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить день своих последних месячных.

– Готова, моя любовь? – Джек открыл дверь и придержал ее.

Она прошла мимо, удивившись блеску в его глазах. Он выглядел возбужденным, даже игривым.

Возле кареты их поклоном и улыбкой приветствовал Девонсгейт.

– Как вы себя чувствуете этим прекрасным утром, мадам?

– Холодновато! Надеюсь, мы не замерзнем в карете.

– У меня есть теплый плащ. Я считаю, что погода довольно бодрящая, особенно после городской жары.

Хэмиш фыркнул:

– И воздух посвежее.

Фиона согласилась: легкий утренний ветерок доносил запахи свежего сена и роз.

Один из лакеев открыл дверцу кареты, И вскоре они уже были в пути. Это была приятная поездка, через холмы и густой лес. Всю дорогу Джек смешил Фиону рассказами о своих братьях и родителях.

Карета подъехала к поросшей травой полянке на берегу небольшого ручья. Фиона вышла из кареты с помощью одного из лакеев.

– Куда мы приехали?

– В Стратморский лес. Я часто приезжал сюда, когда был ребенком. Вдоль этой тропы располагается небольшая поляна. Я думаю, мы можем приготовить там еду.

Девонсгейт ушел по тропе с тяжелой корзиной; Фиона втянула всей грудью пьянящий воздух. Запахи влажной травы и чистой воды успокаивали. Трава была пышная, темно-зеленая и, кажется, приглашала походить по ней босыми ногами. Слышалось бормотание ручья, вода, омывавшая замшелые камни, была прозрачной и чистой. Над головой нависали раскидистые деревья, сквозь кроны которых просвечивало голубое небо.

Хэмиш спешился и привязал свою лошадь к задку кареты, после чего вынул из-за пояса пистолет и встал неподалеку под деревом, внимательно оглядывая чащу.

Фиона нахмурилась, осознав, что не только Хэмиш, но и лакеи вооружены.

– Джек, ты в самом деле считаешь, что это так необходимо?

– Я сомневаюсь, что человек, подстроивший твое падение, успел сообразить, что мы уехали. Но безопаснее, если мы будем начеку. – Он сжал ей локти, направляя в сторону едва заметной тропинки. – Я привык здесь прятаться, когда был мальчишкой.

– От кого?

– От домашней работы, естественно.