Когда он отвечает да, я подталкиваю его вперед. — Иди, потанцуй с Еленой. Я пока пойду, поговорю с твоей мамой.

— Ты уверена, что хочешь это сделать?

— Ага. Я видела ее, как только мы вошли, и я не хочу игнорировать ее. Не волнуйся за меня. Мне нужно сделать это.

Он вынимает десяти долларовую купюру их своего кошелька. Я пытаюсь не замечать этого, но теперь он пуст. Он собирается отдать все деньги, что у него есть с собой, невесте. Может он вообще себе это позволить? Я знаю, что он работает в мастерской, но те деньги, которые он зарабатывает, наверняка, идут прямиком в его семью.

Я отхожу, пока наши руки не разъединяются. — Я скоро вернусь.

У длинных столов, где женщины расставляют еду, я натыкаюсь на маму Алекса.

Она одета в свободное красное платье и выглядит моложе моей матери.

Люди думают моя мама красивая, но миссис Фуэнтес имеет безграничную красоту суперзвезды. Ее глаза большие и выразительные, темные ресницы достают до бровей, слегка бронзовая кожа безупречна.

Я дотрагиваюсь до ее плеча в тот момент, когда она раскладывает салфетки на столе.

— Здравствуйте, миссис Фуэнтес.

— Бриттани, так? — спрашивает она.

Я киваю. Представление окончено, Бриттани. Прекрати увиливать.

— Эм, с тех пор, как я пришла, я хотела кое-что вам сказать. И это может быть лучшей представившейся возможностью, а теперь я бормочу что-то несвязное и не приступаю к тому, что хотела сказать. Я делаю так всегда, когда нервничаю.

Женщина смотрит на меня, как будто я немного не в себе.

— Продолжай, — подгоняет она.

— Эм, да. Я знаю, что мы начали не совсем удачно. И мне жаль, если вы почувствовали, что я вела себя неуважительно в последнюю нашу встречу. Я просто хотела сказать, что не приходила к вам домой с намерением поцеловать Алекса.

— Тогда позволь поинтересоваться о твоих намерениях?

— Простите?

— Каковы твои намерения в отношении Алекса?

— Я…. Я не знаю, как вам ответить. Мы сами пытаемся в этом разобраться.

Миссис Фуэнтес кладет руку мне на плечо.

— Бог знает, я не самая лучшая мать. Но я люблю своих сыновей больше жизни. И сделаю все, чтобы защитить их. Я вижу, как он на тебя смотрит, и это пугает меня. Я не смогу видеть, как его снова ранит кто-то, к кому он неравнодушен.

Слушая маму Алекса, мне отчаянно хочется иметь такую же маму, которая любила бы меня и заботилась бы обо мне.

Забыть то, что только что сказала миссис Фуэнтес невозможно, я пытаюсь проглотить это, но чувствую, как ее слова оставили ком, размером с мячик для гольфа, в моем горле.

По правде говоря, я больше не чувствую себя частью моей семьи. Я кто-то, от кого моя семья ждет полного повиновения и идеального поведения. Я играла эту роль слишком долго, поэтому мои родители забыли о Шелли, которой и необходимо все их внимание.

Иногда это очень трудно, скрываться за маской 'нормального ребенка'. Никто не говорил мне постоянно, что я должна быть идеальной. Просто моя жизнь полна нескончаемым, безмерным количеством вины.

Вины за то, что родилась нормальным ребенком.

Вины за то, что я чувствую это мой долг убедиться, что Шелли любят так же, как и меня.

Вины за то, что я боюсь, мои дети могут родиться такими же, как Шелли.

Вины за то, что я чувствую стыд, когда люди пялятся на Шелли в публичных местах.

Это никогда не кончится. Как оно может кончиться, если я родилась виноватой? Для миссис Фуэнтес семья означает любовь и защиту. Для меня семья ассоциируется с виной и условной любовью.

— Миссис Фуэнтес, я не могу обещать не причинять боли вашему сыну. Но я не могу держаться от него подальше, даже если это именно то, чего вы хотите, я уже пробовала это.

Потому, что когда я с Алексом, моя собственная темнота отступает. Я чувствую, как слезы бегут по моему лицу. Я расталкиваю толпу, пытаясь пробраться к ванной комнате.

Пако как раз выходит оттуда, когда я пролетаю мимо него.

— Я бы советовал тебе подождать… — голос Пако глохнет, как только я закрываю за собой дверь и запираю ее.

Вытирая глаза, я смотрю на свое отражение в зеркале. Я выгляжу ужасно, моя тушь потекла и… ах, к черту! я сползаю вниз и сажусь на холодный кафельный пол. Теперь я понимаю, что Пако пытался мне сказать. Тут воняет; и запах такой сильный, что почти заставляет тебя тошнить. Я закрываю нос рукой, пытаясь игнорировать эту вонь, пока я думаю о словах миссис Фуэнтес.

Я сижу в ванне, вытираю слезы туалетной бумагой и пытаюсь заткнуть себе нос. Громкий стук в дверь прерывает мой слезный порыв.

— Бриттани, ты там? — Голос Алекса доносится из-за двери.

— Нет.

— Пожалуйста, выходи.

— Нет.

— Тогда впусти меня.

— Нет.

— Я хочу научить тебя кое-чему на испанском.

— Чему?

— No es gran cosa.

— Что это значит? — Спрашиваю я, вытираю глаза.

— Впусти меня и я скажу.

Я поворачиваю ручку пока не раздается щелчок.

Алекс заходит внутрь.

— Это значит 'это не так уж и важно'. После того, как он закрывает за собой дверь, Он наклоняется и обнимает меня, притягивая к себе. Потом он принюхивается. — Черт побери, тут был Пако?

Я киваю.

Он приглаживает мои волосы и шепчет что-то на испанском.

— Что моя мать сказала тебе?

Я прячу свое лицо у него на груди.

— Она была просто честна со мной, — говорю я ему в рубашку.

Громкий стук в дверь прерывает нас.

— Abre la puerta. Soy Elena.

— Кто это?

— Невеста.

— Впустите меня, — приказывает Елена.

Алекс отпирает дверь. Видение в белых кружевах с десятками долларовых купюр пристегнутых булавками к ее подолу, врывается внутрь и запирает дверь.

— Окей, что происходит? — Она вдыхает смрад. — Тут что, был Пако?

Алекс и я киваем.

— Что же такое этот парень есть, что оно выходит таким вонючим, черт! — говорит она, намачивая салфетку и прикладывая к своему носу.

— Это была очень красивая церемония, — говорю я через собственную руку. Это самая нереальная ситуация в которой мне когда-либо приходилось быть.

Елена хватает меня за руку.

— Выходи и наслаждайся вечеринкой. Моя тетя бывает, склонна к конфронтациям, но она не желает никому зла. К тому же, глубоко внутри, мне кажется, ты ей нравишься.