Нари закрыла голову, ударилась о землю и покатилась по склону вниз, напарываясь руками на острые камни. Ее тело соскочило с очередного невысокого уступа, после чего она приземлилась в густой луже грязи. Затылком она крепко ударилась о зарытый в земле корень дерева.

Она лежала неподвижно, в состоянии шока от оглушительной боли. Больно было везде. Нари попыталась сделать вдох и вскрикнула, когда ей помешало сломанное ребро.

Только дыши. Не шевелись. Нужно было, чтобы ее тело исцелило себя. Нари хорошо это знала. Боль от порезов и ссадин уже затухала. Она осторожно тронула затылок, молясь Богу, чтобы черепная коробка оказалась не повреждена. Пальцами она нащупала окровавленные волосы, но ничего страшного. Хвала Всевышнему хотя бы за эту небольшую удачу.

Какой-то орган в области живота встал на место, и Нари смогла сесть и утереть из глаз кровь или грязь, или Бог знает что еще. Она прищурилась. Впереди тек Гозан, и его бурные воды сверкали, перепрыгивая пороги.

Дара. Она кое-как поднялась на ноги и стала всматриваться в мрак горного хребта.

Ее ослепила новая вспышка, в воздухе затрещало электричество, и оглушительный грохот сбил ее с ног. Нари подняла руки, защищая зрение, но свет успел погаснуть, поглощенный туманом стремительно тающего синего дыма.

Появился ифрит. Он навис над Нари, скрестив толстые, как дубы, руки. Он был весь соткан из концентрированного света. Его кожа переливчато мерцала пепельно-белым дымом и алеюще-рыжим огнем. Руки и ноги были черны как уголь, а гладкое безволосое тело испещрено черными метками в еще более причудливом, чем у Дары, орнаменте.

Ифрит был красив. Чужд и опасен, но красив. Она замерла, когда он уставился на нее своими золотыми кошачьими глазами. Он улыбнулся, обнажив острые черные зубы. Угольная рука потянулась к железной косе за пазухой.

Нари вскочила на ноги и бросилась бежать по камням к воде и со всплеском упала в воду. Но ифрит был быстрее. Когда она попыталась уплыть от него, он ухватил ее за щиколотку. Нари цеплялась ногтями за грязное речное дно, пока не нащупала подводный корень дерева.

Но силы были не равны. Одним рывком он вытянул ее на берег. Нари закричала. Ифрит стал ярче, под кожей запульсировал ярко-желтый свет. Лысую голову рассекал шрам, похожий на след от потушенного уголька. Оставаясь в душе воровкой, Нари не могла не обратить внимания на блестящий бронзовый панцирь, надетый поверх простого льняного набедренника. Его шею обвивала нитка кварцевых камней.

Он задрал ее руку, как бы знаменуя общую победу.

– Она у меня! – прокричал он на языке, звучавшем как лесной пожар. Он снова ухмыльнулся и провел языком по острым зубам с недвусмысленным голодом в золотых глазах. – Девчонка! Она у…

Очнувшись, Нари потянулась к кинжалу, который всучил ей Дара в пещере. Чуть не отрубив между делом собственные пальцы, она вонзила лезвие глубоко в огненную грудь ифрита. Тот вскрикнул, скорее от неожиданности, чем от боли, и выпустил ее руку.

Он выгнул одну раскрашенную бровь, поглядев на торчащий кинжал, очевидно, недовольный ее поведением. Потом он наотмашь ударил ее по лицу.

Пощечина сбила Нари с ног. Она закачалась, и искры посыпались у нее из глаз. Ифрит вытащил кинжал, даже не глядя на него, и зашвырнул подальше за ее спину.

Она поднялась на ноги и, поскальзываясь и спотыкаясь, стала пятиться. Ее взгляд был прикован к косе. Железное лезвие почернело. Острый край затупился и был погнут. Такое лезвие все равно убьет насмерть, но будет намного, намного больнее. Нари представила, сколько ее предков встретили свою смерть от этой косы.

Дара. Ей нужен был Афшин.

Ифрит лениво шел за ней следом.

– Так, значит, это ты возмутительница спокойствия средь наших рас, – заговорил он. – Последнее исчадие предателей и кровоотравителей Анахид.

Сущая ненависть в его голосе заставила ее испугаться не на шутку. Она увидела на земле свой кинжал и подобрала его. Пусть он не причинит ифриту вреда, но кроме кинжала ей нечем было защититься. Она выставила оружие перед собой, надеясь увеличить разрыв между ними.

Ифрит снова ухмыльнулся.

– Боишься, целительница? – протянул он. – Дрожишь от страха? – Он погладил лезвие косы. – С каким бы удовольствием я посмотрел, как предательская кровь покидает твое тело… – Он с сожалением опустил руку. – Увы, мы пообещали вернуть тебя невредимой.

– Невредимой? – Она подумала о Каире: воспоминания о гулях, зубами рвущих ей горло, были свежи, как вчера. – Ваши гули хотели меня сожрать!

Ифрит развел руками с извиняющимся видом.

– Мой брат принял опрометчивое решение, не спорю. – Он закашлялся, как будто речь давалась ему с трудом, а потом наклонил голову и стал ее рассматривать. – Восхитительно, надо отдать маридам должное. На первый взгляд, обычный человек, но если заглянуть глубже… – Он подошел ближе, рассматривая ее лицо. – Мы увидим дэву.

– Я не дэва, – заверила она. – Не знаю, на кого вы работаете… и что вы ищете… но я простая шафитка. Я ничего не умею, – добавила она в надежде, что обман выиграет ей немного времени. – Вы зря тратите на меня время.

– Просто шафитка? – расхохотался он. – Этот чокнутый раб и впрямь так считает?

Она не успела ответить, потому что ее внимание привлек треск поваленного дерева. По горам заплясала лента пожара, пожирая кустарники, как щепки.

Ифрит проследил за ее взглядом.

– Стрелы твоего Афшина острее его ума, целительница, но вы нам не ровня.

– Ты сказал, что не тронешь нас.

– Мы не тронем тебя, – уточнил он. – Об этом бесчестном рабе уговора не было. Хотя… если ты пойдешь с нами по доброй воле… – Он не договорил, зашелся кашлем и перевел дыхание.

Он засипел и потянулся к близстоящему дереву, чтобы опереться на него. Снова закашлявшись, он схватился за грудь в том месте, куда она ранила его. Ифрит снял бронзовый нагрудник, и Нари ахнула. Кожа вокруг раны почернела, как будто от инфекции. И она расползалась во все стороны черной паутинкой тонких вен.

– Что… что ты со мной сделала? – воскликнул он, когда черные вены у них на глазах обращались в голубоватый пепел. Он опять зашелся кашлем, отхаркивая зловредную темную жидкость, которая шипела, падая на землю. Он на нетвердых ногах сделал шаг и попытался схватить ее.

– Нет… ты не могла. Ты не могла, скажи это!

Его золотые глаза в панике округлились.

Не выпуская кинжала из рук, Нари попятилась назад, подозревая, что это какой-то подвох со стороны ифрита. Но когда он вцепился себе в горло и упал на колени, покрываясь пеплом вместо испарины, она вспомнила то, что однажды, много недель назад, еще за Евфратом, сказал ей Дара.

Кровь Нахид была для ифритов смертельно опасным ядом и разила вернее любого кинжала. Будто в трансе она перевела взгляд на кинжал. На нем, смешавшись с черной кровью ифрита, осталась ее собственная алая кровь, когда Нари порезалась в неуклюжей попытке заколоть его.