в быстрый ручей; и справа и слева в зеленых облаках листвы прорезались острые серые пики скал.

– Дальше мы не пойдем, – угрюмо осадил коня Скольд. – Я уже сейчас ощущаю смрадное дыхание этих нелюдей! Нам пора останавливаться.

Четверо спутников Конана избегали смотреть ему в глаза при расставании. Им было стыдно, они краснели и отводили взоры, не находя слов для прощания. Все инструкции были уже даны и затвержены несчетное число раз – Конан должен был вынести из развалин либо вторую изумрудную статуэтку Размышляющего Ханумана, либо Главный Глаз Ханумана с большой статуи Размышляющего Бога. Все остальное – по усмотрению самого киммерийца. Все богатства, которые он сможет унести, – его. Надо признать, что подобные условия Конана весьма устраивали, неясным оставалось только, согласится ли с подобным сам Размышляющий Хануман…

И еще Конана беспокоил Кивайдин. Чародей ни разу не напомнил о себе за все время их пути; однако киммериец не сомневался, что их враг отнюдь не мертв. Что-то подсказывало Конану – маг еще встанет у них поперек дороги; хорошо бы только, чтобы это случилось уже после того, как он, Конан, успеет вынести свое золото…

– Отсюда до храма полдня пути, – оценивающе прищурился Терша, глядя вдаль. – Я бы оставил коня здесь, Конан…

– Интересно, а на чем же я вывезу свою добычу? – возразил киммериец, садясь в седло. – Если хочешь, то можешь добираться до храма сам, Терша.

Божок с потешным сомнением взглянул на свои короткие лапки – и без лишних слов вспрыгнул на протянутую руку Конана.

Взятая в Цхесте кобылка оказалась послушной и выносливой. Вот и сейчас, повинуясь направляющей ее сильной руке киммерийца, она шла неспешным шагом самым верхним краем поросли густого и жесткого остролистого кустарника, вдоль стены каменных обрывов. Серые пики гор возносились над головой, их вершины, казалось, доходили до самых облаков. Кругом царила глубокая тишь; внизу под легким ветром чуть заметно колыхалось зеленое море. И впервые за много дней Конан ощутил удивительное спокойствие – словно разлитое в воздухе этой долины, оно властно вытесняло все кровавые и черные воспоминания, заставляя расслабиться напряженные, обхватившие эфес меча пальцы.

– Что ты чувствуешь, Терша? – шепотом обратился Конан к своему удивительному спутнику (по правде говоря, киммериец так и не привык к говорящему суслику, да еще вдобавок умеющему колдовать).

– Чистое дыхание Великого Ханумана! – чуть торжественно, однако тоже шепотом отозвался божок. – Даже ядовитые испарения Черной Ипостаси не смогли одолеть эманации Истины!

Конан не знал, что такое «эманация»; впрочем, сейчас это было уже не важно. Мысленно киммериец пожелал Терше попасться на зуб лисице или степному орлу за неумеренную восторженность.

– Ты что, не чуешь, где эти ваши слуги Черной Ипостаси?!

– Нет, – смутился божок. – Но они наверняка в храме! Где же им еще быть? Откуда им знать, что мы должны пожаловать?

Киммериец хмыкнул. У него было свое мнение по этому поводу. Как правило, служители всяких Черных Демонов, Ипостасей, Колдунов и прочей нечисти обнаруживали удивительную прозорливость и почему-то оказывались в таких местах, где их уж никак не должно было быть.

Лошадь Конана осторожно ступала по узкой тропке, вившейся вдоль неприступного обрыва. Дно долины скрывал густой лес; время от времени среди зарослей сверкала серебристая лента речки. Нигде никаких руин, никаких дымов – девственные джунгли. Конан уже засомневался даже, отыщут ли они вообще хоть что-нибудь, как неожиданно увидел кольцо коричневых развалин, почти поглощенных стремительно наступавшим лесом. Киммериец резко натянул поводья, соскальзывая с седла в траву.

Чуть ниже и правее него, на склоне горы, виднелось широкое кольцо высоких коричневых колонн; меж ними громоздились бесформенные груды обломков, среди которых поднималась молодая поросль, однако она выглядела совсем уж молодой – на глаз лет шесть-семь, не больше.

– Храм! – страшным шепотом сообщил Терша. Тело божка била крупная дрожь.

– Это? – фыркнул Конан. – Да это ж какой-то погреб, вот и все! Между здешними колоннами и десять человек не встанет! Что ж за храм-то такой?

– Тайный, тайный, от всех сокрытый храм… – нараспев, точно завороженный, проговорил Терша, неотрывно глядя черными глазками-бусинками на кольцо руин. – Здесь никогда не собиралось много народа. Размышляющий Хануман не нуждается в коленопреклоненных толпах.

– А где вход? – прежним шепотом осведомился киммериец. – Наверняка ведь нужно будет идти в подземелья?

– Вход должен быть в самой середине Колонного предела… – пробормотал Терша, правда, без особой уверенности. – Я никогда не был здесь…

– И ждать нас будут именно внизу?

– Наверное…

– Наверное… А где вся твоя магия? Ты что, стал обыкновенным сусликом? – не удержался Конан.

– Я слуга Великого Ханумана… – чуть не плача, ответил несчастный божок. – Здесь, в священном месте, только он властен творить чародейства!

Киммериец вполголоса выругался. Кром разорвал бы этого божка-неудачника! Толку никакого…

Оставив лошадь привязанной к толстому, выпиравшему из каменистой земли корню, Конан и Терша со всеми мыслимыми предосторожностями спустились к кольцу коричневых колонн. Все оставалось спокойным. Беспечно перекликались лесные птахи.

Руины не показались Конану хоть сколько-нибудь интересными. Колонны как колонны, обломки как обломки – сколько ему встречалось таких! Терша тут же принялся шнырять взад-вперед по камням, отыскивая обещанный им киммерийцу вход; на взгляд Конана, рухнувшие плиты лежали настолько плотно, что между ними не проскользнула бы и мышь.

Он попытался, вслед за божком, заглянуть под камни – бесполезно. В некотором недоумении Конан попытался даже подсунуть под одну из плит свой меч, когда внезапно услыхал тихое, но злобное шипение:

– Ни с места, и брось свою железяку, великан!

В подтверждение сказанному над плечом Конана коротко свистнула стрела, с треском сломавшаяся об одну из колонн. Это было предупреждением: шелохнись только, и мы в один миг утыкаем тебя стрелами…

Не разгибаясь и не выпуская из руки клинка, Конан медленно повернул голову. Кольцо колонн окружало десятка три низкорослых лучников в старых, изодранных черных одеждах. Самый высокий из них ростом был едва по локоть Конану; однако сейчас колоссальное преимущество киммерийца в силе не имело никакого значения – на него в упор было направлено три десятка холодно блистающих наконечников. Терша бесшумно юркнул в какую-то дыру; его так никто и не заметил.

Глава 7

Конан со вздохом выпрямился, подняв над головой руки. Когда в тебя целится три десятка лучников, лучше не совершать резких движений. Пусть подойдут поближе – тогда мы еще посмотрим, кто тут из нас бросит свою железяку…

Однако командир стрелков оказался далеко не так глуп, как хотелось бы Конану.

– Раздевайся! – услыхал он следующую команду. Из рядов облаченных в черное тряпье стрелков вышел их предводитель – хромой,