невысокий, узкоглазый и узколицый: казалось, череп его зажимали в тисках, нарочно стараясь придать ему вытянутую форму. Заостренную макушку едва прикрывали редкие и сальные черные волосы; между ними просвечивала бледная, как у трупа, кожа – зрелище оказалось весьма и весьма неаппетитным.

– Катись ты… – равнодушно ответствовал ему Конан по-вендийски. Он не раз бывал в подобных ситуациях и знал: если бы у стражников был приказ убить его, они бы не стали разводить разговоры. Одна хорошо нацеленная стрела из-за укрытия… А раз они не поленились окружить его и завести свои дурацкие разговоры – значит, он нужен им живым. Киммериец собрался в комок, готовясь прыгнуть, – если не останется другого выхода.

Предводитель с вытянутым черепом еще обдумывал достойный ответ чужаку, а его подчиненные нетерпеливо переминались с ноги на ногу, когда вдруг прямо под ногами Конана раздался скрип – плита, на которой он стоял, вдруг поползла в сторону, открывая черную дыру входа в подземелье.

– Конан! Сюда! – из провала появилась мордочка Терши. Не раздумывая ни секунды, киммериец метнулся вниз, в спасительную темноту, и воздух над его головой застонал от многочисленных стрел.

Варвара со всех сторон охватил полный мрак. Плита быстро закрывалась, дневной свет стремительно мерк. Возле самых ног киммерийца что-то завозилось.

– Возьми меня на плечо, – услыхал Конан голос божка. – Мы в привратном покое. Отсюда по спиральной лестнице придется спускаться вниз, к главному залу, там мы узрим самого Великого Ханумана – его почитаемое всеми изображение, в кое столь часто в былые годы сходил его пресветлый дух! – Терша почти что впал в благоговейный экстаз.

– А эти, с луками… это и есть служители Черной Ипостаси?

Терша тихонько рассмеялся.

– Эти?! О нет, киммериец! Это жалкие отбросы, палачи, наемные убийцы и прочие злодеи, что бежали от вендийского и кхитайского правосудия! Настоящие слуги Черной Ипостаси подкармливают их… и порой отправляют в вендийские пределы заниматься привычным разбойным делом.

– Они не полезут за нами? – осведомился Конан, подозрительно оглядывая темный потолок. – Сказать по правде, я уже жалею, если нет: быть может, у них факелами можно разжиться! А то темно хоть глаз коли, куда тут пойдешь?

– Иди, куда я скажу, – уверенно заявил Терша. – Здесь, в верхнем зале, одни только руины, нам нужно вниз – и поскорее, пока настоящие слуги Черного Ханумана не пожаловали сюда!

– А хоть какие они? – полюбопытствовал Конан. – Небось опять какие-нибудь… с рогами да со щупальцами?

– Со щупальцами? Нет! – удивился Терша. – Лучше бы нам не говорить о них в этом месте, киммериец. Не буди лихо, доколь оно тихо.

Киммериец хмыкнул, однако вопросов больше не задавал. Подчиняясь указаниям примостившегося на его плече Терши, он осторожно пробирался вперед, сквозь кромешную тьму. Под ногами, судя по всему, громоздились обломки каменных плит; идти приходилось очень медленно, чтобы нога не провалилась в какую-нибудь предательскую щель.

Конан шел, шел и шел, ему казалось, он идет уже целые сутки и наверху давно наступил вечер; однако, когда позади него раздался скрип открываемой плиты, он невольно поразился, увидав, сколь малое расстояние отделяет его от светлого квадрата в потолке подземелья, – он миновал самое большее с сотню футов.

Лучники в черном, держа в руках помимо оружия еще и брызгающие искрами факелы, один за другим спрыгивали на пол. Кто-то не удержался на ногах, с болезненным стоном повалился на бок; однако сразу пять или шесть глоток кровожадно завопили: «Вот он!»

Затылком чувствуя слабое дуновение от пронзающих воздух стрел, Конан ринулся вперед, петляя из стороны в сторону. Тершу мотало так, что он еле-еле удерживался на плече киммерийца; однако маленький божок все же ухитрялся срывающимся голосом подсказывать Конану направление.

Подземелье казалось бесконечным; то справа, то слева с противным визгом воздух резали стрелы.

– Сейчас… сейчас… – как заведенный, твердил Терша, – еще немного – и будет вход на лестницу… туда это отребье не сунется…

Оборванцы с луками показали себя неплохими бегунами – славившийся быстротой и неутомимостью бега киммериец никак не мог от них оторваться; хотя, быть может, так получалось потому, что разбойники оказались в прекрасно знакомом им месте, Конан же невольно ждал каждое мгновение, что нога его внезапно провалится в бездну, не встретив под собой опоры…

Низкорослые лучники пристрелялись уже почти наверняка, когда Терша внезапно взвизгнул в самое ухо Конану:

– Лестница! Вот она! Вправо!

Разгоряченного бегом лица киммерийца коснулся поток поднимавшегося из глубины прохладного воздуха со странным запахом горьковатых благовоний – верно, его гнали вверх специальные устройства. Конан ощутил справа от себя пустое пространство – и не раздумывая метнулся туда. И вовремя, потому что несколько стрел свистнули у него над самым ухом – еще мгновение, и следующий залп преследователей стал бы для него последним.

Под ногами оказались широкие щербатые ступени. Спиральный ход, плавно изгибаясь, шел в глубь земли; и тут киммерийца невесть отчего охватил странный, беспричинный ужас – ужас, какого он не испытывал никогда. Это не было страхом – его Конан и так почти не ведал; это не было боязнью драки, смерти, боли или тому подобного – нет, это было каким-то слепым всепоглощающим чувством такого древнего, дремучего и первобытного ужаса, что тело отказалось повиноваться отважному духу варвара. Ноги подгибались, в коленях появилась предательская дрожь. Конан не мог понять, чего же – или кого – он так испугался. Глаза до боли вглядывались в окружавшую его темноту – напрасно: он ничего не мог разглядеть, хотя всегда гордился своей способностью видеть по ночам.

– Что здесь такое? – губы отказывались повиноваться Конану, слова едва можно было разобрать.

– Это… истинные слуги Черной Ипостаси, – еле слышно пролепетал в ответ Терша. – Эта лестница – единственный спуск вниз… к их логову…

– Да кто они такие, эти твои «слуги»? – возвысил голос киммериец, презирая себя за невольную слабость.

Терша не успел ничего ответить. Мрак перед самым лицом Конана внезапно заколыхался, точно морская гладь, и киммерийцу почудилось, будто он сходит с ума, – он не видел эту черную рябь, но ощущал ее неким вторым зрением, ставшим в те мгновения надежнее зрения, слуха и осязания. Киммериец знал, что его сейчас в упор рассматривают бесчисленные холодные взоры многоглазого призрачного существа, столь древнего, что по сравнению с ним даже покрытые пылью веков гробницы Стигии показались бы возведенными только вчера. Неисчислимые века обитал здесь, на вырубленной неведомыми строителями лестнице, демон-привратник; и тысячи тысяч существ прошли за эти столетия перед его безразличным, холодным взором.

Тьма вокруг Конана изменилась. Теперь она сделалась неоднородной, в ее черном океане поплыли причудливые серые пятна; в пятнах, как заметил Конан,