— Да ты…

— Ты готовила девушек к жертвоприношению? — спросила я в упор. — Брила их насильно, натирала маслами, пока они плакали?

Распорядительница открыла рот — и закрыла его.

— То, что вы делаете с несчастными девушками, «подготавливая» их к смерти на алтаре, само по себе пытка, — очень тихо сказала я. — Не сомневайся, если я выберусь отсюда, я вас уничтожу. Тюрьма — самое меньшее, что тебя ждёт.

— Да ты была бы счастлива оказаться на моём месте, — процедила женщина. — Думаешь, хоть кто-то предоставил моим девочкам выбор?

— Выбор, — ещё тише сказала я, — есть всегда. Даже у тех, у кого его нет.

Например, у Тени, который спас меня от насилия. Тень, Тень, Тень… Где он сейчас?

— Я зову охрану, — произнесла южанка решительно.

Я с безразличным видом пожала плечами:

— Зови.

Дверь за женщиной захлопнулась.

Больше меня не донимал никто.

Полчаса спустя двери распахнулись, и стражник в знакомой мне золотой полумаске предложил мне следовать за ним. Ещё двое прикрывали его сзади. Всего двое. Трое стражников — это уже почти свобода.

В открытом окне впереди догорал закат, и мои глаза зажглись. Церон хочет, чтобы я для них станцевала? О-о-о, я ещё и спою!

Я резко поднырнула под рукой стражника, идущего впереди, и мимоходом порадовалась, что широкая юбка скрыла отсутствие туфель. Бежать босиком было легко, словно я летела; я оттолкнулась от ковра и вспрыгнула на подоконник.

— Прощайте, ребята, — ехидно сообщила я.

И замерла: в волоске от моего плеча свистнула арбалетная стрела. А следом я почувствовала знакомый жар.

Я медленно повернула голову налево.

Тень небрежно привалился к стене. Перед ним на ковре валялся разряженный арбалет, а второй, готовый выстрелить, смотрел прямо на меня.

Дьявол. Я не успею прыгнуть вниз: Тень меня ранит или убьёт. И я знала, насколько метким стрелком он был.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но выстрелит ли он? Что, если он промахнётся — и даст мне уйти?

Надежда вспыхнула и погасла. Чтобы Тень — и отпустил меня? Здесь, под взорами стражи? Нет. Слишком глупо, слишком рискованно. Тень бросится за мной и догонит без труда — и смысла в моей попытке не будет никакого. Только наказание.

Плевать. Рискну.

Я качнулась, бросив мгновенный взгляд во двор перед прыжком, — и похолодела.

Стражники внизу. Десяток, не меньше.

И Тень, похоже, знал об этом. И знал, что если меня поймают при попытке к бегству, то на милосердие Церона рассчитывать точно не придётся.

Наши взгляды встретились, и Тень едва заметно кивнул.

Я чуть не застонала от разочарования. Но выбора больше не было.

Я спрыгнула с подоконника внутрь, не глядя на подбежавшую стражу. Вырвала руку, когда стражник грубо подхватил меня под локоть.

— Я её провожу, — лениво произнёс Тень. — Вы трое — взыскание и карцер на неделю. Если бы она сбежала, так легко вы бы не отделались.

Стражи торопливо поклонились ему и отступили: спорить не посмел никто. Я заметила, что на бедре у Тени вновь висела катана.

Тень лёгким жестом поманил меня за собой, и я со вздохом последовала за ним.

— Скажи мне, что у тебя есть план, — вполголоса произнесла я.

Тень холодно улыбнулся. Будь я Цероном, я бы бежала от этой улыбки далеко-далеко.

— Нет.

— Я тебе не верю.

— Я собираюсь проводить тебя в зал, очевидно, — проронил Тень. — И побыть там молчаливым изваянием. После этого я поеду к себе и попробую заснуть.

— Снова с вербеной?

Он не ответил.

Некоторое время мы шли молча.

— А ведь ты ведёшь меня на заклание, — тихо произнесла я.

— В некотором смысле.

— У тебя это не вызывает никаких эмоций? Бессилие? Ненависть к самому себе?

На лице Тени нельзя было прочитать ничего. Разве что обычные его чувства к миру: холодное презрение и надменность с налётом высокомерия.

— Церон, — наконец произнёс он, — прекрасно знает, что одна мысль о том, что он напоит ещё кого-то своей кровью, вызывает у меня отвращение. Что я никогда не посоветовал бы ему подобный план. Что сама идея мне противна.

— Но ты же сказал, что хочешь, чтобы я выжила, — прошептала я. — Именно таким образом.

— Вот именно.

Больше он не сказал ничего.

До входа в зал мы дошли молча. Двое стражей в золотых полумасках прижали руку к груди в салюте, и двери распахнулись.

Я увидела Конте.

Мир померк.

Конте был жив — но он был всё равно что мёртв. Единственный законный потомок императорского рода, кроме самого императора Адриана, да ещё и полукровка… Церон никогда его не выпустит. Наоборот, отрубит Конте голову с особенным удовольствием.

Конте стоял между четверых стражей, пошатываясь и явно едва держась на ногах. Его руки были связаны сзади, а у горла один из стражников твёрдой рукой держал изогнутый острый меч. Здоровенная ссадина на виске и синяк на подбородке — самое малое, что с ним сделали. Исчезла знакомая куртка, рубаха была разодрана, и под бурыми пятнами крови на животе светлели повязки. Конечно же, Церон хотел оставить ценного пленника живым — пока не настанет время его казнить, торжественно и с помпой.

Конте увидел меня, и на бледном лице проступила улыбка:

— Привет, Закладка. Чертовски плохо здесь кормят, а?

— Ужасно, — в тон ему отозвалась я. — А по портному и вовсе плачет виселица.

Конте ухмыльнулся:

— Ну, по тебе не сказал бы.

— Довольно, — прервал его Гирен. — Тень, должен признать, твой план оказался блестящим.

Тень поднял бровь:

— Мой план? Конте Мореро поймали вы.

— Накануне рейда на убежище, помнишь? Ты предложил устроить облаву на целителей и дать им знать, что если они попытаются укрыть хоть одного охотника, пощады не будет.