голос, и испытывая перед Мулцибером едва ли не священный ужас. Он точно демон. Теперь он знал, что слухи не врут. Не может у обычного человека быть такой реакции и такой физической силы. Сам дьявол стоял перед ним, заглядывая в душу.

— Вот и славно, — усмехается Архитектор Ада, картинно-медленно отходя обратно вглубь камеры и садясь на пол. И вновь становится неподвижным, прикрывая глаза и погружаясь в свои мысли, вызывающие хмурую складку на лбу.

Ублюдок Дато знал свое дело, и удовлетворенно кивал головой, смотря на графики деятельности его мозга после каждой процедуры.

С каждым днем он проваливался все глубже во мрак. Падал все ниже, не понимая, где реальность, а где вымысел.

Образ Дианы становился все бледнее день ото дня. Мулцибер цеплялся за него, пытаясь сохранить в себе хоть что-то человеческое, но это становилось все труднее с каждой процедурой. Это походило на карабканье по отвесной стене, когда ты впиваешься пальцами в бетон до мяса, но все равно соскальзываешь вниз. Гравитация — сука. И в ее роли выступал яд алияд.

Демон в Мулцибере становился все жестче, а мысли в голове все более кровавыми. Он уже не знал, сможет ли когда-нибудь стать прежним.

Кровь затопляла сознание, наглухо перекрывая свет, когда-то пробившийся сквозь его сознание. Свет, который очернял яд, впрыскивающийся ему под кожу каждый день.

Глава 28

Мой мир был окончательно разрушен.

Все, во что я верила, все, что было дорого, стало пеплом. И это произошло не из-за того, что меня похитил Мулцибер, а из-за того, что я была слишком слепа, чтобы заметить очевидное. Слишком эгоистично рылась в себе, не замечая других людей.

Ответом на это стало то, что я не смогла разглядеть истинные чувства своей сестры.

— Зачем ты вернулась, Диана?

А я стою ошарашенно, так и протянув к ней руки, только глаз дергается, и совершенно не представляю, что сейчас сказать.

— Не будь такой грубой, милая, — Константин обходит меня, вставая рядом с Тесс и целуя ее в макушку.

— Милая? — как от зубной боли кривлюсь я.

Перевожу взгляд с одного на другого, и тут до меня доходит. Ледяной водой окатывает и спазмом сводит живот.

Нет… Не может этого быть!

— А ты думала, что главная фигура на этой шахматной доске? — усмехается Константин. — Сюрприз, Диана!

— Ты… — хриплю, не узнавая собственный голос. — Проклятый ублюдок! Что ты с ней сделал?!

— Он ничего со мной не сделал, — хмурится Тесс. — Я пошла с ним добровольно, — она влюбленно оглядывается на моего бывшего жениха, и на секунду ее взгляд озаряется нежностью.

Надежда на то, что это какой-то дурацкий спектакль тает во мне с каждой секундой.

— Ты была нужна мне, — небрежно произносит Константин. — Я знал, что Мулцибер не остановится в своей безумной мести. И ты, — он оглядывает меня с ног до головы, — вполне подходила на роль прикрытия. Симпатичная, без родственников, из небогатой семьи. Тебя бы не стал никто искать в случае пропажи.

— Наша помолвка была фарсом? — чувствуя, как задыхаюсь, произношу я.

— Она была вполне реальной, — отзывается Константин. — На документах.

— И вы с Тесс… — я просто не могу поверить в это предательство. — Были знакомы до?..

— Нет, я увидел ее, когда заносил забытую тобой сумку.

— Впервые твоя безалаберность принесла пользу, — улыбается Тесс, глядя на него, и меня начинает подташнивать.

— Я просто не могу в это поверить… — шепчу я, смотря на них, и всё жду, когда очнусь от этого кошмара.

— Чего ты хотела, Диана? — рычит Константин, внезапно выходя из себя. — Я и не трахал-то тебя ни разу! — в его голосе мне все слышится обида избалованного мальчика. Значит не так ему плевать на меня было, как хочет показать… — Ты воротила от меня нос, в то время как, — он самодовольно смотрит на Тесс, которая глядит на него едва ли не подобострастно, — эта женщина… Она боготворит меня.

И я захожусь громким, истерическим хохотом.

Тесс быстро переводит на меня взгляд, наполненный ненавистью:

— Заткнись! Не смей себя так вести в нашем доме!

— Нашем доме? — усмехаюсь я. — Ты думаешь, он не вышвырнет тебя, как только надоешь? Что заставляет тебя думать, что трус и предатель способен любить?

— Заткнись! Заткнись! — шипит она, яростно сжимая кулаки. — Ты просто бесишься, что он предпочел меня!

— Тесс… — мой взгляд наполняется болью, и я вновь делаю попытку к ней приблизится, но сестра отшатывается от меня, как от прокаженной.

— Отвали, Диана! Меня тошнит от твоей мнимой святости! Кем ты себя возомнила?

— Тесс, я никогда не думала, что ты так чувствуешь, клянусь, если бы я знала…

— «Если бы я знала», — передразнивает она. — Ты всегда была слишком занята собой!

— Ты не справедлива ко мне, — тихо шепчу я. Руки опускаются, а злости больше нет. Я чувствую только ужасающую усталость. И отчаяние.

— Ты примешь это, Диана, — Константин медленно приближается ко мне, обходя по кругу и явно ликуя от этой капитуляции. — Что бы не руководило тобой, когда ты решила покинуть Адские Земли, теперь ты останешься здесь. Кретины из Альянса заткнут свои глотки из-за того, что я не стал вызволять тебя сразу, а ты дашь интервью, где расскажешь историю о том, как я героически спас тебя из рук демона. — Я крепко сжимаю челюсти и продолжаю смотреть в пол. — После этого мы с тобой расторгнем помолвку по причине того, что тебе поставят диагноз «невменяемость» из-за всех пережитых в Адских Землях ужасах, и я, — он улыбаясь смотрит на мою сестру, — смогу жениться на Тесс. Ты будешь молчать всю жизнь, если, конечно, не хочешь мучительно сдохнуть. Это я всегда могу тебе устроить. А если будешь вести себя хорошо, — он наклоняется к моему уху, шумно вдыхая, а меня всю передергивает от отвращения. — Куплю тебе домик, где захочешь, — встает так, чтобы Тесс не могла видеть его лицо и произносит едва слышно, — и возможно буду навещать тебя там. Как мы того и хотели, помнишь?

Я резко поднимаю глаза, и Константин отшатывается, видя неприкрытое отвращение, которым пропитана каждая моя черта.

— Бешеная дрянь! — шипит он, а Тесс обеспокоенно хватает его за локоть. По ее лицу я вижу, что она поняла, что ее женишок сказал мне что-то интимное. Но молчит… Все равно молчит… Какая же она все-таки еще малышка. Даже услышав столько отвратительных слов в свой адрес, я не могу заставить себя испытывать на нее злость.

Это ведь все еще моя Тесс… Запутавшаяся сама в себе, но передо мной — моя сестра,