– Ты в порядке? – дразню ее я. – У тебя лицо покраснело. Лихорадка? Загар?

Она пинает меня под столом, и я громко смеюсь, но тут же стону от боли. Ой! Она попала прямо в голень.

Но, судя по всему, я это заслужил.

– У меня все отлично, – сверкнув глазами, заявляет она и поднимается. – Извини, я отойду на минутку.

Я с улыбкой смотрю ей вслед, потом, вздохнув, откидываюсь на спинку стула. Этот день прошел лучше, чем я ожидал, а сейчас уже вечер. Время бежит, и я точно не хочу, чтобы свидание заканчивалось. Хейли долго не возвращается, я вытягиваю несколько салфеток, прошу у проходящей мимо официантки ручку и начинаю рисовать. Даже не задумываюсь, что именно, перо движется по шероховатой поверхности, будто само по себе. Раньше я постоянно рисовал: на стенах, столах, в книгах. Какое-то время я даже таскал с собой блокнот для рисования, чтобы скрасить время ожидания парой скетчей. Во время учебы я быстро понял, что у меня получается хоть и очень хорошо, но ничего выдающегося в этом нет. И изменить это я почему-то никогда не пытался. Рисование на салфетках расслабляет меня – и занимает время.

– Что это?

Я поднимаю голову, когда Хейли снова садится напротив меня, и откладываю ручку в сторону.

– Да так, просто пара набросков.

– Как недавно в кафе? – спрашивает она, слегка повернув голову, чтобы лучше рассмотреть рисунки. Она выглядит настолько очарованной, что я невольно задерживаю дыхание и пытаюсь посмотреть на скетчи ее глазами.

В них нет ничего особенного. Персонаж из комиксов, маленький человечек в повседневной жизни – за покупками, в школе, на велосипеде. На других салфетках ту же фигуру можно увидеть в другом наряде – темном и опасном – избивающей мерзких типов.

– Чейз, рисунки и правда хороши!

– Они нормальные, – смущенно потираю шею.

Но Хейли яростно качает головой.

– Я думаю, что они великолепны! – и она начинает передвигать салфетки взад и вперед, словно пытаясь их упорядочить. – Смотри! Вот как это может работать, – она бросает на меня вопросительный взгляд.

– Ничего себе, – бормочу я. Теперь мы оба склоняемся над столом, снова находясь почти так же близко друг к другу, как на кукурузном поле. Цветочный аромат ее духов окружает меня, но я сосредоточен не на нем, а на том, что делает Хейли.

– Это похоже на настоящую историю.

Она сияет:

– Благодарю. Я очень хорошо умею придумывать истории.

– Ты должна стать писательницей, – с улыбкой отвечаю я и беру еще две салфетки. – Но не хватает кое-чего еще.

Быстрыми штрихами я царапаю на бумаге еще несколько рисунков и добавляю к истории, которую мы только что придумали.

– Кто это? – смеется Хейли, указывая на новую фигуру с огромными глазами.

– О чем ты говоришь? Это, конечно, утка.

– Да, но что она делает посреди драки с плохими парнями?

– А ты как думаешь? Спасает героя.

Пару секунд Хейли просто смотрит на меня, а потом заливается звонким смехом, и я присоединяюсь к ней. Мы смеемся так сильно, что у нее на глазах выступают слезы, а у меня начинает болеть живот.

Это действительно невероятно. Как Хейли раньше могла быть такой сдержанной и застенчивой, остается для меня загадкой. Она просто настолько полна энергии и радости жизни и принимает каждый вызов, даже если боится или это требует от нее большой смелости. И при этом она выглядит такой непоколебимой и спокойной, будто ничего не сможет отвлечь ее от этой цели. И она прекрасна. На самом деле, не в моем вкусе, если бы меня спросили еще неделю назад, но сейчас я не могу сказать, что в ней не привлекательно – красивые карие глаза, нос, который она все время морщит, полные губы, длинные ноги и маленькие веснушки на лице… Я мог бы продолжать до тех пор, пока могу ее видеть и говорить с ней. Но менее чем через две минуты нам приносят гамбургеры, которые требуют нашего пристального внимания.

В течение следующих тридцати минут в ресторане собирается еще больше гостей, и, когда вокруг нас становится все громче и громче, за нашим столиком воцаряется тишина. В том, чтобы смотреть, как ест Хейли, есть что-то странно очаровательное. Может быть, потому что она наслаждается гамбургером так же открыто, как и я, при этом продолжает счастливо вздыхать. Неизбежно я задаюсь вопросом, издает ли она такие же звуки в постели. Этот тихий вздох я уже сегодня слышал, но не стон наслаждения…

Она замечает мой взгляд и быстро краснеет, словно точно знает, в каком направлении идут мои мысли. Она кусает нижнюю губу и макает картофель фри в шоколадный молочный коктейль. От подобного зрелища у меня неизбежно вытягивается лицо. Как люди могут так делать, я никогда не смогу понять. Но Хейли лишь нахально усмехается, снова макает очередную картофелину в свой напиток и с аппетитом засовывает ее в рот.

Я не могу не смотреть на пухлые губы Хейли. И – дерьмо… каждая капля крови течет в сторону паха. Обедать с Хейли было довольно паршивой идеей. У меня в штанах так тесно, что можно подумать, мне снова тринадцать, и я влюбился впервые в жизни.

С огромным трудом я сосредотачиваюсь на еде. Хейли заканчивает раньше меня. Она не справилась со всем гамбургером, хотя боролась до победного, но эти штуки и правда огромные. Теперь она сидит расслабившись с довольной улыбкой на губах и позволяет своему взгляду бродить по ресторану.

– Боже мой, – она рывком садится прямо и хватает меня за руку. Потом кивком головы нервно указывает в сторону.

– Думаю, тот парень собирается сделать предложение своей девушке прямо сейчас!

Я следую за ее взглядом и вижу чувака, который как раз разглядывает узкое золотое кольцо и быстро запихивает его обратно в карман брюк, когда его спутница – привлекательная брюнетка лет двадцати – возвращается к столику и садится рядом с ним. Сначала я думаю, что Хейли права, но почему-то этот парень кажется мне знакомым. Требуется несколько секунд, чтобы связать одно с другим.

– Нет, – бормочу я и делаю глоток колы, чтобы перебить горький привкус во рту. – Я его знаю. Он работает на моего отца. И он точно не собирается делать ей предложение.

Хейли таращится на меня. Я практически вижу, как крутятся шестеренки в ее голове, и она делает правильные выводы.

– Ты имеешь в виду?.. Нет! Или?..

– О да.

Мы снова смотрим туда, где сидит пара, тесно прижавшись друг к другу, она наполовину у него на коленях, его рука на ее бедре. Он что-то шепчет ей на ухо, что заставляет ее смеяться. Для посторонних они выглядят как обычная влюбленная пара. И так и есть. За тем исключением, что этот мерзавец женат, а его жена наверняка ничего об этом не подозревает.

– Хейли? – я делаю еще один глоток, потом отрываюсь от них и поворачиваюсь к ней.

– Чейз? – спрашивает она тем же тоном, только в ее голосе звучит здоровая доля скептицизма.