Джеймс с Арчи поддерживали Йена, который почти потерял сознание в разреженном воздухе. Пришлось помогать еще троим, но никто не повернул назад. У вершины они опустили Йена на землю. Их уже не остановят, потому что теперь они уже в Испании – вошли в расположение противника. А что он будет делать, если увидит Тима? Откроет огонь? Он не сможет. А Тим стал бы стрелять? Джеймс не знал, вот что ужасно. Он просто не знал. Йен съел немного печенья, которое они захватили с собой, и почувствовал себя в силах начать спускаться вниз, в Испанию. Когда они оказались у подножия гор, был уже полдень. Они прошли мимо пожилых рабочих каталонской фермы, и те, сжав кулаки, кричали им:

– Salud, camaradas[20].

Когда они дошли до сторожевого поста, солнце уже нещадно палило и невыносимо яркий свет бил в глаза. Они ускорили шаг. Проводников приветствовали, как старых друзей, и их группу волонтеров тоже. Один из проводников скомандовал:

– Разойтись! Скоро придут грузовики, товарищи.

Арчи сбросил рюкзак и махнул в сторону ручья.

– Кто последний, тот трус и тряпка.

И они понеслись. Одежда слетела в одну минуту, голые тела погрузились в воду. Стремительный поток, несущийся вниз, на равнину, смывал прочь усталость, боль и прежнюю жизнь. Грузовики подошли, когда все уже оделись, и дальше они тряслись в кузове примерно час, до тех пор пока не увидели справа указатель: Las Brigadas Internacionales – Интернациональная бригада. Наконец они подъехали к массивному каменному зданию. Проводник из их грузовика сказал:

– Это ваши казармы. В самом конце, снаружи, увидите железную лестницу. Поднимитесь по ней.

Йен буркнул:

– Никаких больше подъемов, черт побери.

Джеймс засмеялся.

– Все, старик, теперь сам, без нашей помощи. Здесь хватает воздуху, чтобы заставить работать твои хлипкие мускулы.

Они спрыгнули на пыльную землю.

– На себя посмотри, – Йен швырнул в него сандалиями. Арчи, в свою очередь, кинул одну из своих в Йена. И все побежали к казармам, на ходу уворачиваясь от летящих сандалий и кидаясь своими. В спальне игра продолжилась, и вскоре сандалии летали по всему помещению, пока со стороны открытой двери не рявкнул австралиец:

– Ну дела, черт побери! Стоит оставить на минуту этих сосунков, как они уже дурака валяют.

Его фигура отбрасывала длинную тень в послеполуденном солнце.

– Сосунки? – переспросил Отто, коммунист, изгнанный из Мюнхена в тридцать четвертом году. Арчи отвечал:

– Думаю, он имеет в виду двухлетних и младше.

– А-а, – ответил австралиец, входя в спальню и оглядывая их всех по очереди. – Оказывается, как я вижу, среди нас имеется один взрослый. Ладно, тогда на данный момент ты босс. Отведи эту ораву в столовку – это напротив казарм. Надо же наполнить чем-нибудь желудок, перед тем как начнутся учения.

Йен возмутился:

– Но мы же не спали больше суток!

– Ну так что ж, еще несколько часов на ногах не повредят, правильно?

Австралиец, грохоча сапогами по неструганому полу, вышел из комнаты. Широкополая шляпа защищала его лицо от солнечных лучей. Они переоделись в ботинки и спустились вниз вслед за Арчи, который с сомнением указывал на здание на противоположной стороне площади. Они побрели к нему, но тут в дверях появился австралиец и заорал:

– Бегом, черт бы вас побрал, если вы, черт побери, не против!

Джеймс вообще-то был против, но ничего не сказал и побежал, стуча тяжелыми ботинками, вместе с остальными в столовую и тут же поспешно выбежал обратно, когда раздался крик:

– Аvion – самолет!

За их спинами австралиец заорал:

– Бегом в окоп, с левого края площади! Налево, кретин собачий, я сказал! – потому что Арчи побежал направо. Они нырнули в окоп и оттуда вглядывались в небо. В голове у всех были Герника и Бильбао. Но самолеты пролетели дальше, так что обошлось без бомб – в этот раз. По узкому бортику окопа бегали муравьи, и Джеймс какое-то время смотрел на них, а потом закрыл глаза. Ему вспомнился голос бабушки: «Все будет хорошо». Надеюсь, черт возьми, бабушка, подумал он, возвращаясь вслед за остальными в столовую. Ноги у него дрожали, но не от усталости, а от страха.

На следующий день их записали в Испанскую Республиканскую армию солдатами. Дни тянулись однообразно: побудка, торопливое умывание в корыте, затем столовая, чтобы глотнуть кофе с куском хлеба и, вполне возможно, услышать предупреждение о воздушной угрозе. Потом они строились в отряды, и начинались строевые учения. Их обучали пользоваться огнестрельным оружием, после чего они выполняли упражнения.

По вечерам они должны были учить испанский, чтобы понимать боевые команды. А еще они играли в футбол. Страстью Йена, однако, были шахматы. С собой в рюкзаке он тащил шахматный набор: складную доску и фигуры. Среди них оказались и другие любители шахмат, так что ему было с кем сразиться.

– Чокнутые англичане, – ворчал австралиец, сержант Нил Коффи, присаживался к доске и разбивал в пух и прах всю компанию. На седьмой день прибыл груз с военной формой, не подходившей никому по размеру. Сержант Коффи раздал всем иголки и нитки.

– Младенцами сиживали на коленях у матери? Вот и давайте шейте.

Периодически объявлялась воздушная тревога, и каждый раз Джеймс, сидя в окопе, видел на бортике муравьев, как тогда, дома. Ему вспомнился один день в летнюю жару, когда они с Брайди сидели на корточках у ручья, и в какой-то момент в земле образовалась трещина. Тут же появились муравьи, один, другой, третий… Это были не те, всем знакомые муравьи, а другие, крылатые. Они поднялись в воздух роем, и Джеймс с Брайди бросились бежать, вопя от ужаса. Получается, что они тогда были совсем маленькими. Сколько же им было лет?

Он всматривался в небо. Земля дрожала, но бомбы падали где-то далеко. Как долго еще им будет везти? Интересно, русские республиканские самолеты бомбят людей Франко? Он сосредоточил внимание на муравьях. Ему, должно быть, было лет десять, а Брайди только пять. А Тим был с ними? Джеймс теперь вспомнил: Тим тогда купался в речке. Он быстро вылез и бросился им вдогонку, догнал и мокрыми руками повернул их к себе. Ему, наверно, было двенадцать или чуть больше.

– Что такое?

На лице его читался испуг.

– Ушиблись?

Они рассказали, в чем дело, и он обнял их. Уже неважно было, что Тим был мокрый и холодный и что они тоже промокли, главное, он был с ними. Тим сказал:

– Это самцы, трутни, а есть еще муравьиная матка, их королева. Они сейчас в поисках нового места для дома, вот и все. Они вовсе не вас ищут.

Втроем они побрели назад, но уже не нашли ни единого муравья.

– Уже улетели, – объяснил Тим. – А теперь марш в речку. Брайди, ты должна доплыть до другого берега, прежде чем я сосчитаю до десяти.