Лиза разложила куртку на батарее, задернула на окне шторы. Все, теперь можно отдохнуть. Она прилегла на больничную койку, прислушалась к себе. Голова кружилась, не то от кровопотери, не то от эйфории. Все-таки Лиза получила то, за чем приехала в Москву, вернула себе дар речи. Господи, какое же это счастье!

Лиза села, сказала с выражением:

— На дворе трава, на траве дрова, — прислушалась к звуку своего голоса, тихо засмеялась.

Что имеем, не храним, потерявши — плачем. Это про нее. Она уже наплакалась вдоволь, теперь время радоваться. И совсем не надо думать о завтрашнем дне и о Максе Легостаеве. Она отправит ему электронное письмо, когда вернется домой, или позвонит. Теперь Лиза может разговаривать по телефону! И Ленке она завтра позвонит. Подруга скажет в трубку «алло», а она ей: «Ленка, это я, Лиза!» Насколько же ей станет проще жить! Она уже и забыла, что жизнь может быть просто жизнью, а не чередой испытаний. Теперь все у нее будет хорошо. Она вернется домой, устроится на работу, но от подработки у Ивана Семеновича не откажется, заработает денег и однажды съездит в Москву, просто так, на экскурсию. Возьмет такси и проедет мимо дома, в котором живет Макс. Возможно, ей повезет и она его увидит…

Сон сморил Лизу внезапно, погладил по голове, шепнул что-то на ухо, и девушка уснула с улыбкой на губах.

Операцию «Побег» она назначила на половину десятого утра: сразу после завтрака, до обхода и процедур. Если ей повезет, ее не хватятся еще пару часов. Этого достаточно, чтобы созвониться с Ленкой и добраться до Белорусского вокзала. Куртка за ночь высохла, и пятна на рукаве стали почти незаметны. Лиза посчитала это добрым знаком.

Все утро до завтрака она улыбалась и разговаривала сама с собой: декламировала стихи, напевала песни. За ночь дар речи не исчез, и Лиза чувствовала себя пьяной от счастья. О Максе она старалась не думать.

На завтрак была овсянка, булка с маслом и несладкий чай. Лиза съела все до последней крошки. Неизвестно ведь, как долго ей придется дожидаться помощи. Когда она вернулась в свою палату, там уже распаковывала вещи пожилая грузная женщина с сожженными перманентом волосами.

— Это ты, что ли, моя соседка? — спросила она неодобрительно.

— Меня уже выписывают, — соврала Лиза, — вот прямо сейчас.

— Это хорошо, — сказала женщина и уселась на незастеленную кровать. — Тяжело мне с молодежью. Ты небось до ночи не спишь, свет не выключаешь, по телефону часами болтаешь…

Вообще-то, ничем из перечисленного Лиза не занималась, но согласно кивнула, чтобы не разочаровывать собеседницу.

— Ну вот, — обрадовалась та. — А я тишину люблю! У меня камни в желчном пузыре.

Какое отношение к тишине имели камни в желчном пузыре, Лиза уточнять не стала, выглянула в коридор, чтобы удостовериться, что там никого нет, и стала торопливо переодеваться. С простреленным плечом сделать это оказалось не так-то просто. Потревоженная рана разболелась немилосердно, и девушка пожалела, что решила не дожидаться процедур, укол обезболивающего ей бы сейчас не помешал.

…В квартире было темно, не пахло готовящимся ужином и свежей выпечкой, не играл приемник. За месяц Макс уже успел привыкнуть к этим маленьким мещанским радостям. Да и к присутствию в своем холостяцком логове женщины тоже привык. Наверное, именно из-за этого он целый вечер не мог найти себе места: слонялся из угла в угол, пил литрами кофе, пока не заболел желудок. Съел остатки «Наполеона», посмотрел по телевизору новости. В общем, сделал все, чтобы расслабиться. Но организм, взвинченный недавними приключениями, расслабляться не желал, сопротивлялся и брыкался. Чтобы отключить мозги и занять руки, Макс прибег к крайней мере — принялся стирать пыль со своей коллекции. Собственно говоря, и пыли никакой не было, он следил за этим строго, но общение с феями, эльфами и троллями всегда его успокаивало. Все-таки хобби он себе выбрал правильное.

До Дракона Макс добрался в самом конце, взял это чудо природы, приготовился смахнуть пылинки с хрустального гребня и замер — сердце Дракона не билось. Ну почти не билось, пульсировало едва заметно. Да и сам Дракон выглядел несчастным. Макс как-то сразу понял, что это из-за Лизы. Наверное, хрустальный уродец скучает.

Для Макса такие рассуждения не были смешными и детскими. Он твердо верил, что у каждого из его питомцев есть свой характер, есть душа. Вот, например, Русалка с первых дней влюблена в него, своего хозяина, а Дракон, стало быть, в Лизавету.

Решение пришло неожиданно — он подарит Дракона Лизе! Никогда раньше Макс не раздаривал своих подопечных. Он был очень требовательным и очень ревнивым коллекционером. Мысль о том, что его сокровищами может владеть кто-то другой, выбивала его из колеи. Но тут особенный случай — Дракон сам хотел к Лизе. Это был Дракон для Лизы…

Решено, завтра Макс возьмет этого хрустального монстра с собой в больницу. На душе вдруг сразу полегчало, напряжение, весь день сжимавшее его стальными тисками, отпустило, захотелось спать.

Макс проснулся в седьмом часу утра — невиданное дело для такого засони, как он. И настроение было замечательным, и спать больше не хотелось. Хотелось кофе и Лизаветиного «Наполеона». Он вышел в кухню, достал турку. Включил телевизор.

«…Депутат Государственной думы, видный деятель Егор Вениаминович Мележ был найден застреленным в своем загородном доме», — захлебывалась притворной скорбью дикторша.

Турка выпала из рук.

«По сведениям из неуточненного источника, депутат покончил жизнь самоубийством».

Дела! Макс поднял турку, аккуратно поставил на стол. Мележ покончил с собой! Или с ним покончили?

Пронзительно зазвонил телефон, Макс поднес трубку к уху, услышал стариковский кашель.

— Проснулся? — спросил дядя Федя, откашлявшись.

— Угу, там Мележ…

— Да в курсе я, в курсе, — дядя Федя не дал ему договорить.

— А он правда — того?

— Правда, ушел, гаденыш, от правосудия. Я вообще-то не затем звоню. Показания нужны, твои и твоей Лизаветы.

— Так ведь Мележ застрелился.

— Мележ застрелился, а остальные живехоньки, — проворчал дядя Федя.

— Лиза еще в больнице.

— Ничего страшного, следователь подъедет в больницу.

— А у меня работа. — После того, как все закончилось, давать свидетельские показания Максу расхотелось.

— Отпросись, или мы пришлем на твою работу повестку.

Макс представил, как весь его дружный коллектив изучает повестку из прокуратуры, и торопливо сказал:

— Не нужно повестку, я отпрошусь.

— Хорошо. — Дядя Федя немного помолчал, а потом сказал: — В особняке, о котором твоя Лизавета рассказывала, вчера провели обыск. Нашли документы. Ее паспорт в том числе. Подойдешь ко мне, я отдам. Как родители?

— Хорошо. — Макс потрогал оттопыренное ухо. — Мы с Анютой решили им вообще ничего не рассказывать.