— Я готов на всё. Из твоих рук…

***

Смотря на Александра, сидящего верхом на стуле в одежде отца, я испытываю странные эмоции. Меня ими немного душит, хоть я пытаюсь сдержаться. Но папа был таким же высоким и широкоплечим, как Акула. Только футболка на парне немного болтается, и джинсы пришлось подцепить ремнём в поясе, но в остальном Александр выглядит неплохо. К тому же он ловко управляется с нарезкой салата к ужину. Парень не тушуется и охотно помогает мне. Я благодарна ему за помощь, за то, что не корчит из себя великого мачо, заявив, будто кухня — это исключительно женское дело, как часто говорил Макс.

— Давно нет твоих родителей? — спрашивает Акула.

— Два года, — отвечаю с грустной улыбкой. — Было сложно, но мы научились жить без них, как бы кощунственно это ни звучало.

— Старший брат у тебя — редкостное говно!

— Макс не всегда был таким, — говорю так, словно пытаюсь оправдать поведение Макса.

— Да брось! Такие люди не меняются. По венам у них течёт жидкое дерьмо вместо крови… Просто некоторые удачно маскируются всю свою жизнь, но другие дают выход грязи, когда попадается удобная ситуация. Твой старший брат понял, что ты не можешь дать отпор и начал срываться на тебе. Вот и всё… — размышляет Александр. — Я могу поговорить с Лолой, инспектором по опеке. Вдруг она предложит что-то?

— Нет! Ты же понимаешь, что органы опеки отнимут братьев. Я не могу этого позволить. У нас нормальная жизнь. Точка. Ничего дурного не происходит!

— Вспомни свои же советы насчёт малышки Хлои, — говорит Акула. — Ну что, больно примерять эту ситуацию на себя?

— Сейчас ты делаешь больно мне, Александр. Я справлюсь. Придумаю что-то. Соседи вчера вызывали копов! Я пригрозила брату обращением в полицию… Сказала, якобы ретивые полицейские обещали наблюдать за нашей семьёй, — вздыхаю. — Нам долго удавалось играть роль примерной семьи. Но соседи всё же заподозрили неладное. И ещё кое-что...

Я заминаюсь, не зная, как сказать Александру обо всех своих сомнениях.

— Давай, детка. Ты можешь быть откровенной со мной. И прости, что я ляпнул насчёт семьи и органов опеки. Я бы тоже хотел избежать этого. Ты знаешь это как никто другой, правда? — Акула притягивает меня к себе за шею, целуя. — Рассказывай, — требует он, покусывая мои губёшки по очереди.

— Я боюсь, что Макс вляпался во что-то нехорошее, — признаюсь, рассказав о куче налички и о звонке в контору, где якобы работал Макс. — Я хотела предупредить, что брат не явится на работу. Но мне сказали, что он давно уже уволен. Я не представляю, откуда у Макса взялась огромная куча денег!

Выслушав меня, Акула обещает поспрашивать у своих криминальных дружков о Максе.

— Но, честно говоря, шансы невелики. Навряд ли бы твой брат запачкался в чём-то грязном и опасном с улицы. Скорее, он мутит бизнес, как это обычно делают парни в пиджаках вроде него. То есть открывают подставные фирмы, проводят бабки через кучи поддельных счетов…

Мы болтаем обо всём на свете, занимаясь совместной подготовкой к ужину. Потом няня возвращает Бо домой. Я созваниваюсь с Дэном, спрашивая, хочет ли он вернуться к ужину или планирует остаться у своего друга. Дэн говорит, что был бы не против провести время с нами.

Мы нанимаем такси, чтобы приехать за Дэном...

…Ужинаем на заднем дворе дома, на открытом воздухе, вытащив складной стол и поставив на него парочку переносных фонарей. Акула потешается над нашим домашним животным — козой Бет. Закатываю глаза, объясняя, что это была прихоть родителей. Им кто-то сказал, что козье молоко полезнее коровьего. Завели козу родители, а возиться с ней пришлось мне. Как и со многим другим. Такова уж моя судьба, наверное…

Ужин затягивается. Я понимаю, что ещё никогда не была так счастлива, как сейчас, когда левая ладонь покоится между больших ладоней Александра, а сам он веселит братьев, не забывая одаривать меня жарким взглядом с обещанием того, что ночью нам не придётся спать. Я сказала ему, что влюблена совсем немножко. Но, похоже, я втюрилась в Александра по самые уши!

— Мои вещи всё ещё не высохли.

При этом я многозначительно смотрю на Тихоню. Жду, что она предложит мне остаться с ночёвкой.

— Напрашиваешься в мою постель? — коварно улыбается малышка.

— Считай, что я там уже прописан. Навечно!

Тихоня очаровательно краснеет. Сейчас её тёмные глаза светятся радостью. Мне хочется, чтобы так оно и было всегда. В голове мелькает мысль о дурацком споре, затеянном мной. Скриплю зубами. Кретин… Надо же было вляпаться в подобное!

Съезжать с затеянной темы — это не мой принцип! Но расстраивать малышку не хочется больше всего. Она так сильно открылась и доверилась мне. Целиком. Отдав всю себя. Я просто не имею права всадить ей кинжал в спину. Предательство больно ударит по моей хрупкой и солнечной девочке. Я… не могу поступить с ней так. К тому же понимаю, что спор был жалким оправданием собственной тяги к этой девчонке. Надо решить вопрос со спором. Олли — неплохой парень. Думаю, он не откажется получить байк раньше времени. Да, всё-таки придётся сдержать своё слово.

— Хорошо. Пока Макса нет, я в этом доме босс, — улыбается Тамилла, обнимая меня. — Можешь остаться на ночь.

— Я только этого и ждал, — целую пышные губы Тихони, на несколько минут забывая обо всём на свете.

Мы целуемся жадно и откровенно. Мои руки скользят по телу сладкой девочки.

— Кажется, мы увлеклись, — тяжело переводя дыхание, говорит Тихоня.

Я сглатываю слюну, обводя её голодным взглядом. Не помню, в какой момент подсадил крошку на столешницу и расстегнул все пуговицы на блузке. Тамилла действует на меня, как сильный наркотик. Невозможно отказаться, попробовав хотя бы раз!

— Да, нам лучше переместиться в спальню, — соглашаюсь, фантазируя о том, как снова сделаю крошку своей.

Внезапно раздаётся трель звонка. Тамилла подходит к телефонному аппарату, висящему в кухне:

— Алло? — Я наблюдаю за крошкой. Выражение её лица меняется. Она поворачивается в мою сторону и, прижав трубку к груди, говорит: — Это Элис Дженкинс. Та, что пересылала Максу деньги. Мне страшно…

— Не бойся. Я с тобой.

Занимаю место рядом с ней, поднимаю трубку к её уху и наклоняюсь сам, чтобы слышать всё.

— Алло? Тамилла? Алло… — слышится в трубке жизнерадостный голос пожилой женщины.

— Да, простите. Я немного отвлеклась. Слушаю вас, Элис. Вы что-то хотели?

— О, как же хорошо, что ты всё-таки ответила! — восклицает собеседница. — Прошу прощения за столь поздний звонок. Но я не смогла дозвониться до Макса. Его телефон отключён. Я поискала номер в телефонном справочнике и решила позвонить вам домой. Что-то случилось?

Тихоня размышляет, что ответить. Спустя несколько секунд, она задаёт вопрос: