Дело было в холле большой телевизионной компании.

– Ничего не могу поделать. – Охранник вроде бы извинялся, но Саранцеву казалось, что издевался. – Да, вы в списке. Но вход только по паспорту.

– Это же Саранцев! – фыркнул его спутник, стоявший в полушаге сзади.

– Погоди, – отмахнулся тот. – Не ори! Я ведь вроде взял паспорт…

Он заглянул в маленький портфель, потом стал рыться в карманах. Сначала обшарил пиджак, потом пальто. Вынул перчатки, ключи от машины, носовой платок, банковскую карточку ярко-синего цвета и две бумажки по тысяче рублей.

– Деньги заберите, – сказал охранник. – Денег, пожалуйста, не надо.

– Вы с ума сошли? – возмутился Саранцев и снова разложил все по карманам.

– Извините, – кротко сказал охранник. – А то на той неделе был случай…

– Это же Саранцев! – чуть не крикнул спутник. – Вы что, не узнали?

– Узнал, и что? Хоть Саранцев, хоть Косолацкий…

Косолацкий был тоже известный певец, актер и медийная персона. Конечно, помельче, но тем более противно. Саранцев спросил:

– А зачем вам паспорт, если вы меня знаете?

– Есть порядок. Я цифирки запишу, номер, кем и когда выдан, прописка. Код подразделения.

– Макс, – повернулся Саранцев к помощнику. – Набери, ну, куда мы идем….

– Обеспечиваем безопасность, – продолжал охранник. – Вот слыхали, что в «Студии Д» в декабре было?

– Слыхал, слыхал, – буркнул Саранцев.

– А все потому, что без паспортов пускали, – вздохнул охранник. – И вот тебе пожалуйста: попытка захвата заложников, двое раненых, один тяжело… И до сих пор найти не могут, кто гранату пронес и передал!

– Думаете, у меня граната? – спросил Саранцев, снова вынимая ключи и перчатки, кладя их на стол. – Вот, глядите.

– Я вам доверяю, – сказал охранник. – Но не в том же дело! Есть порядок. Я не имею права его нарушать.

Вбежала девушка – ассистент продюсера.

– Что за дела? – закричала она. – Пропустите немедленно господина Саранцева, у нас запись через пятнадцать минут!

– Господин без паспорта! – объяснил охранник.

– Под мою ответственность! – сказала девушка.

– Здесь моя ответственность. – Охранник сложил руки на груди.

– Давайте так, – миролюбиво предложил Саранцев, сказав помощнику: «Макс, набери Таню». – Давайте так. Сейчас я попрошу жену, она возьмет паспорт, я его, скорее всего, оставил в прихожей у зеркала… – Меж тем помощник протянул ему телефон: – Татьяна, ты где? Ага, иди в прихожую, мой паспорт видишь под зеркалом? Ага! Так и есть! – обратился он к охраннику. – Давайте она вам продиктует все данные, все эти, как их, реквизиты, да? И вы запишете.

– Мне надо его глазами увидать, – сказал охранник. – Сейчас с этим строго. Режим защиты от терактов.

– Хорошо, – прошептал Саранцев. – Давайте она фото пришлет. На вотсап.

– А вдруг он фальшивый? Через вотсап не читаются защитные свойства документа, – развел руками охранник.

* * *

Оказалось, что гендиректору охрана не подчиняется. Управление охраны по району тоже не может дать такой приказ. В городском центре отвечал робот.

– Будем снимать на улице? – воскликнул Саранцев, схватив со стола перчатки. – Там прохладно, кажется, но ничего!

Он натянул перчатки и запахнул пальто на груди.

– А-хо-хо-хэ-э-э! – сказал он, пробуя голос. – Ну, тащите аппаратуру. Так даже веселей! Снежок, прохожие… Креатив!!! – Он был разгневан.

– Может быть, пошлем машину за вашим паспортом? – спросила девушка, которая ассистент продюсера.

– На Новую Ригу?! – демонически захохотал Саранцев. – На улицу, все на улицу! Теперь или никогда. Или ни! ког! да! – помахал он пальцем перед лицом девушки. – Зовите операторов, гримеров, осветителей! Я готов! Хэ-хо-хэ-э-эа-а-а! Весь род людской!!! Мэ-мэ-мэ, над всей вселе-е-енной!

– Александр Альбертович! – Гендиректор бежал к нему, держа телефон в протянутой руке. Прижал телефон к его уху и шепнул: – Министр! Николай Афанасьевич зовут. Сейчас ответит.

* * *

Саранцев, выслушав все положенные комплименты, коротко изложил суть дела.

– Ишь ты, – сказал министр. – Задача. Вернее, незадача. Задача требует нестандарта. Минуту. Оставайтесь на линии… Минуту…

– На Лубянку звонит, – одними губами сообщил окружающим Саранцев, потихоньку стаскивая перчатки. – А сейчас – в Администрацию… Тс-с-с… Да, слушаю, Николай Афанасьевич.

– Порядок! – радостно сказал министр. – Пропустить без паспорта никак нельзя.

– А как же…

– Но, – продолжал министр, – можно на одну минуту снять пост. Стойте где стояли! Я спустил указание. Оставайтесь на линии.

Очень скоро под потолком раздалось:

– Пост сто один эн эф ка семь дробь восемь! Приказываю: выключить турникет и покинуть пост с тринадцати часов двадцати двух минут до тринадцати часов двадцати трех минут. Шестой. Выполняйте.

– Так точно! – Охранник щелкнул каблуками, дождался, когда на табло настенных часов выскочит 13:22, отключил турникет и демонстративно вышел на крыльцо, поглядывая на свои наручные часы.

– Спасибо! – сказал Саранцев министру в телефон.

– Творческих успехов! – сказал министр. – Хорошего дня!

Они всей гурьбой – Саранцев с помощником Максом, девушка-ассистент и сам гендиректор – побежали к лифту.

Охранник вернулся, стряхнул снежинки с головы и плеч, включил турникет.

* * *

Вечером он рассказал эту историю одной знакомой девушке. Во всех подробностях. Она, между прочим, была кандидат юридических наук. Он, кстати, тоже был кандидат наук, но филологических. И еще кандидат в мастера по дзюдо. Но так жизнь сложилась. Во всяком случае, на данный момент.

– Вот гляди. – И он показал ей перчатки. – Он на столике оставил, а я прибрал.

– Такой весь из себя законник, а перчатки спер, – задумчиво сказала девушка.

– Dum vitant stulti vitia, in contraria currunt, – ответил он, открывая пиво.

– Ты это чего? – спросила она.

– Это по-латыни. «Избегая одних пороков, мы впадаем в другие». Смысл: нельзя всегда и во всем быть хорошим. Держи. – Он протянул ей перчатки. – Держи, держи, я все понимаю.

Она спрятала их в сумочку.

Выпили пива. Зазвонил телефон. Охранник взял трубку, посмотрел, кто звонит.

– Чего тебе? – спросил он в трубку.

– Славик! – сказал знаменитый артист Саранцев. – Привет, дорогой! Я там у тебя на контроле перчатки забыл, ты их отдай, пожалуйста. Они очень брендовые, сорок тысяч стоят.