Главное, самое бесценное и незабвенное в ее жизни – это вот та любовь, этот пахнущий перегаром, прокуренный, красивый, дико талантливый, худой, так быстро погибший…

И сейчас она – втайне ото всех – отмечает день его рождения; день его смерти; день, когда она его впервые увидела и тут же ему отдалась; и еще день, когда она убежала к нему из дома.

Четыре раза в год она пробуждает в себе все эти сладчайше-кошмарные воспоминания, и горько жалуется, и горько слезы льет, но строк печальных не смывает.

* * *

«Пропала жизнь!» – думаю я, читая такие записи в фейсбуке.

«Бедный я, несчастный!» – думаю я.

Я не приезжал в Москву из Каменного Мыса, где нищета, пьянство и злоба.

Я не чистил клетки в зоопарке и не работал дворником.

Не умел играть на гитаре, не писал ни стихов, ни обнаженных девочек на фанерках от посылочных ящиков.

Мне бы и в голову не пришло трахаться со школьницей в грязной сторожке, да еще и подговаривать ее бросить школу и родителей. Да и девочке семнадцати лет не пришло бы в голову отдаться мне через полчаса после первого знакомства… Почему? Да очень просто. Потому что я был воспитан, вежлив, аккуратен. Фу, какая гадость! Мылся, брился, изучал языки. Носил чистые свитера, вельветовые брюки. На экзамены или на юбилей к другу отца – костюм с галстуком. Нет, конечно, у меня были романы, были приключения, не так уж мало – но без вот этих штучек.

Какая тоска.

А главное – я не умер в тридцать лет от водки и бестолочи.

Поэтому обо мне не вспомнит прекрасная женщина с мужем, любовником, ребенком и неплохой карьерой.

Что, дескать, все это в смысле семьи и карьеры очень мило, но ведь была и у нее настоящая – нет, вы понимаете, настоящая, смертельная, чтобы головой в омут! – вот такая любовь.

К худому, нищему и талантливому.

А мне уже поздно что-то переигрывать.

Пропала жизнь, я же говорю.

Всем – добра и света!

честная девушка и завидный парень

Одна женщина написала, как потеряла планшет и вдруг ей позвонили и сказали: «Мы нашли ваш планшет» (там была какая-то примета, телефон хозяйки на футляре). Она обрадовалась, сказала: «С меня вознаграждение!» – а эти люди сказали: «Ах, да что вы!» Но она все равно им что-то подарила.

Женщина написала об этом в фейсбуке и попросила поделиться такими же добрыми и светлыми историями про бескорыстных и добрых людей.

Там было много рассказов, как кому-то вернули кольцо, кошелек, портфель с рукописной рукописью романа, как подвезли на машине из Серпухова в Пущино, хотя не по дороге, и так далее.

Надо бы и мне поделиться чем-то похожим. Я долго думал. Полчаса или даже минут сорок.

И вот – вспомнил!

Однажды, совсем молодым парнем, я пошел на танцы с девушкой. Это было не в Москве, в одном небольшом русском городе. Там, где бескорыстие и честность еще ценились (а в Москве кругом уже были совсем прожженные ребята, даром что до перестройки и реформ было еще жить и жить). Так вот, пошел я на танцы с девушкой, было много народу и громкая музыка – и девушка меня потеряла.

Я озираюсь: нет моей девушки, что делать? Танцы тем временем идут, музыка играет, народ веселится, а я весь потерянный хожу. Постепенно народу становится все меньше. И тут меня находит какая-то девушка. Очень красивая, рослая, ловкая осанкой и слегка бензином пахнет, я прямо обалдел. Стиль техно! Хотя тогда так не говорили. Сама из местных. Спрашивает, почему я один. Я честно отвечаю: меня потеряли. Она говорит, что сейчас мы поедем к ней, а там она уже все устроит. Посадила меня на свой мотоцикл марки «Ява» на заднее сиденье и повезла куда-то далеко.

Приехали. Я слез. Она загнала мотик во двор, пригласила меня войти. В комнате она меня стала раздевать, и тут из кармана у меня выпал номерок от камеры хранения того пансионата, где я жил со своей девушкой. С той, которая меня потеряла.

Эта вторая девушка все сразу поняла, одела меня, завела свою «Яву», усадила меня сзади, велела держаться крепко – и через полчаса мы уже были в пансионате. Название «Заря».

– Эй! – закричала она и забибикала: – Кто тут парня посеял?

Моя девушка прямо с балкона спрыгнула – это был первый этаж, так что ничего.

– Я! – кричит.

– Твой? – спрашивает мотодевушка у моей девушки.

– Мой!

– Забожись!

– Падла буду! – сказала моя девушка. – Ежа мне куда хошь, если брешу, и вообще век счастья не видать!

– Верю, – сказала мотоциклистка. – Бери!

– Я тебе чего должна? Ну, типа, вознаграждение за возврат?

– И не думай. Здесь не Москва, здесь девки четкие, своего не отдадут, но и чужого не хапнут.

Но моя девушка все равно подарила ей почти целый флакончик польских духов «Пани Валевска». Которые я ей неделю назад подарил.

Ну и что? Ну и не жалко.

Вот такой бескорыстный, светлый и добрый случай был в моей жизни в 1973 году.

* * *

Когда я рассказал об этом, одна моя знакомая даже удивилась: как это незнакомая девушка, красивая и на мотоцикле, честно вернула меня моей девушке, которая своего парня (т. е. меня) столь небрежно посеяла.

«Ах, как это она могла отдать такого завидного парня!»

Дело, однако, в том, что тогда, в 1973 году, я вовсе не был завидным парнем. Я был беден, неустроен, худ и космат, усат и прокурен. Жил при маме. Знаменитый папа уже год как умер. Ну, еще я знал латынь и греческий. Делов-то.

Завидным парнем я стал годам к пятидесяти. Известный политический публицист, главный редактор научного журнала, частый гость радио и ТВ. В крайнем случае – к сорока: уже начал достаточно широко печататься, а в театре Моссовета шла детская сказка по моей пьесе.

Всерьез завидным парнем я стал примерно к шестидесяти пяти. Автор полутора десятков книг и все такое.

Но уже на танцы не хожу.

Впрочем, и та чудесная девушка в стиле техно, очень красивая, рослая, ловкая осанкой и слегка пахнущая бензином, тоже, наверное, несколько повзрослела с 1973 года.

Вот так обстоят дела с завидным парнем и красивой девушкой.

Как сказал поэт Гумилев:

О, как божественно соединенье

Извечно созданного друг для друга!

Но люди, созданные друг для друга,

Соединяются, увы, так редко.

Увы.

А может, к счастью.

Предложение

не стану рассказывать, что там было дальше