– О’кей! – энергично кивнула Апельсинчик. – Нас все устраивает! Играем по вашим правилам, потом Леша все смонтирует! Вперед!

Вслед за Игорем Сергеевичем Люба прошла в небольшую комнату, снаружи похожую на аквариум. Мебель здесь была скудная, да и та намертво привинчена к полу. Сначала запустили наживку, то есть Любу, а потом вплыла и хищница. Караваева и в самом деле вела себя как какая-нибудь акула. Прежде чем сесть, с полминуты нарезала круги. Ее бессмысленный взгляд шарил по голым стенам. Люба терпеливо ждала. Наконец Караваева села.

– Мы с вами уже знакомы, Татьяна Ивановна, – глядя ей в глаза, тихо сказала Люба.

– Вы кто?

– Я психолог. Я же вам уже говорила.

– Я не помню.

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально.

– Можете вспомнить, что с вами случилось вчера?

– Вчера… Да, случилось. Максим… Он собрал свои вещи и ушел.

– Максим – это ваш бывший муж?

– Бывший? – Татьяна Ивановна очень удивилась. – О нет. Он со мной никогда не разведется. Это была просто ссора. Мы постоянно ссоримся, почему, ума не приложу? Хотя… Максим меня жутко ревнует. – Она хихикнула. – Это правда: мужчины мне прохода не дают. Вчера я шла из магазина с сумками, и какой-то парень преградил дорогу. Симпатичный. – Она опять хихикнула. – Он мне сказал… сказал… Такая красивая женщина не должна носить сумки! – Караваева расхохоталась. – Я не должна, понимаете?!

– Успокойтесь…

– Я Максиму так и сказала вечером: я не должна носить сумки. И вылила ему под ноги суп. А он… Он орал: «С меня хватит!» Это с меня хватит… – прошипела Караваева. – Это я не должна носить сумки! А он: «Бизнес пока идет плохо, нам еще надо раскрутиться…» Раскрутиться… Ложь… Гнусная ложь… Я же знаю: у него полно денег! Он просто жадный! – выкрикнула Татьяна Ивановна.

– Вы с Максимом поссорились, он собрал вещи и ушел.

– Да. Но он вернется.

– А Света? Она слышала, как вы ссоритесь? – Люба все пыталась определить время, в котором сейчас пребывает Татьяна Ивановна. Какие это годы? Нулевые? Или чуть раньше?

– Света? – с удивлением посмотрела на нее Караваева. – Какая Света?

– Ваша дочь.

– У меня никого нет! – истерически взвизгнула женщина. Потом вдруг словно погасла. – Это потом… Максим, он потому и вернулся…

– Вы забеременели? – догадалась Люба.

– Да. – Караваева поежилась. – Я ему не сказала правду.

– Правду? Какую правду?

– Как какую? – она удивилась. – Ведь Света не его дочь. Но какое это имеет значение ТЕПЕРЬ?

До Любы стало доходить, в чем тут дело.

– Все это… так тяжело… – Караваева поморщилась. Она опять ушла мыслями в прошлое. – Грязные пеленки, детские болезни… Пусть берет на себя расходы. Это же он во всем виноват. Он за все заплатит… Я не должна носить сумки…

Она замолчала. Люба терпеливо ждала.

– Мужчины… – простонала Караваева. – Они все обманщики… Ложь… Кругом ложь… Я просила его по-хорошему… Помочь… Зачем в больницу? Зачем?! – Она опять перешла на крик. – Скажите, он жив? Жив?!

– Краснов?

– Сволочь!.. – сказала Татьяна Ивановна с ненавистью. – Он ее убил. Светочку. Она ему всегда мешала. Боялся: вдруг жена правду узнает? Какая же он сволочь!

Караваева разволновалась. Ее речь стала совсем бессвязной. Она выкрикивала отдельные слова, в основном угрозы. Потом посмотрела на Любу взглядом, полным ненависти:

– Вы кто?

– Я врач, я хочу вам помочь, – мягко сказала Люба.

– Помочь? Убейте его! – Караваева стала озираться по сторонам. – Я вас прошу… Или нет. Скажите мне, что он умер. Он ведь умер?

– Он в тяжелом состоянии, в реанимации.

– Он умрет, – с удовлетворением сказала Татьяна Ивановна. – Я его прокляла.

Она визгливо захохотала. Люба сделала знак: пора прерваться. Пришел санитар и увел Караваеву в палату. А в «аквариум» влетела Люська:

– Ну, как?!

– Несчастная женщина. Мне, в общем, все понятно. Во всем виновата она, но валит на мужа и Краснова. В первую встречу она сказала мне чистую правду, пока была в себе: «Моя дочь умерла, потому что я жадная дура». Что делят современные Монтекки и Капулетти? Деньги, конечно! Сейчас все делят деньги. Рубят, пилят, строгают…

– Ладно, все, здесь закончили! – хлопнула в ладони Люська. – Философия потом!

И ртутным шариком выкатилась за дверь. Вошел Леша и принялся отцеплять от Любы микрофон со словами:

– Грязновато получилось, но все, что смогу, я из этого вытяну.

Заглянул Игорь Сергеевич:

– Любовь Александровна, вы освободились?

Она кивнула.

– Чайку не хотите со мной попить?

– Любовь Александровна занята! – крикнула из коридора вездесущая Люська. – Я ее забираю! Нам еще эфир готовить!

– Сдаюсь! – Игорь Сергеевич поднял вверх руки. На безымянном пальце правой сверкала массивная золотая печатка. – Отдаю ее вам, раз такое дело. С телевидением не поспоришь. – Он опустил руки и подмигнул Любе. – Телевидение – это все. Заезжайте как-нибудь, поболтаем. – Он интимно погладил ее плечо. – Нам есть о чем. Как-никак коллеги.

– Я психолог, вы психиатр. Разница есть, и существенная.

– Все так, все так, лапа, – закивал Игорь Сергеевич, сразу напомнив ей нарколога. – У тебя опыт, у меня опыт. Делиться надо. – Он подмигнул. – Ну и чайку попить никогда не помешает.

– В сауне? – с иронией спросила Люба.

– Можно и в сауне, – с энтузиазмом отозвался Игорь Сергеевич. – Людмила сказала, ты не замужем.

– Сватала, значит?

– Так как? Визиточку оставишь?

Люба поняла, что иначе от него не отвязаться, и кивнула.

В машине она спросила у Людмилы:

– За сколько ты меня продала?

– Не поняла? – вздернула та выщипанные брови.

– Я хотела спросить: на что ты готова пойти ради рейтингов?

– Люба, перестань! Приятный мужик, разведен, без жилищных и материальных, не первой свежести – да, так ведь и ты не девочка. Давай реально смотреть на вещи. Ты мне спасибо должна сказать. Со Стасом каши не сваришь. Тебе нужен любов-ник при деньгах, при должности, а голым сексом сыт не будешь. Не девочка уже, – повторила Люська. – А ты… Вместо спасибочки морщишься, будто я тебе лимон пытаюсь всучить. Расслабься. Нет так нет. Другого поищем. Кто там у нас остался? – Она наморщила лоб. – Сейчас отработаем девчонок и примемся за учителей. Ох, сколько дел!

…К вечеру в студии собралась разношерстная компания. Люба понятия не имела, какими пряниками заманили сюда всех этих людей. Даже жена Краснова пришла. И бывший муж Караваевой. А вот главный герой не явился. Пришлось обойтись без Ромео. По разные стороны баррикады расселись Монтекки и Капулетти – родители Светы и Стасика с группами поддержки. Люба вместе с парочкой ВИПов выступала третейским судьей. Компанию ей составили фигуристка, известный писатель и адвокат. Последний занял боевую стойку, подтянув повыше манжеты белоснежной сорочки и слегка ослабив узел галстука. Почему-то ни один эфир не обходился без этих марсиан от юриспруденции. Планета, на которой они жили и о которой взахлеб говорили, от реальности была далеко, но напоминать о ее существовании положено было каждый день. «Помните, вы имеете право на…» Цена этого права для каждого конкретного случая почему-то умалчивалась.