тост и сделал себе еще один, между нами была комфортная тишина. С каждым кусочком он, казалось, расслаблялся все больше, теряя часть напряжения, которое он носил с тех пор, как я проснулась от Царства Теней и прибыли вампиры.

— Я думаю твоя теория насчет Весты правдива. — Сказал он. — В чем я еще не совсем разобрался, так это в том, понимает ли Жадность это. Я склоняюсь к тому, что он попался на уловку и именно поэтому мог прислать себе череп. Или, что более вероятно, попросил одного из ближайших охранников предоставить показания, чтобы осудить твоего близнеца. Так он не стал бы лгать о черепе.

— Итак, нам нужно найти Весту или заставить мою сестру сказать, какую роль она играет в ее исчезновении.

— Если твоя сестра действительно помогала ей сбежать, она должна сказать мне прямо. Я могу почувствовать, лжет ли она, и дать доказательство Жадности.

Что снимет кровное возмездие, которое она получила, и спасет моего близнеца от любого из других принцев. Было нелегко заставить мою сестру говорить, но я должна была попытаться.

Когда мы доели наши порции, мы стояли, наслаждаясь напитками. Гнев закрутил его, глядя в свой стакан, погруженный в свои мысли.

— Готовка — что-то новое.

Его слова стали сюрпризом. Я почти поперхнулась своим вином.

— Что?

— Перед блокировкой заклинаний, ты не интересовалась готовкой, — сказал он, перенося свое внимание на меня. — Ты выглядишь расслабленной, когда готовишь, умиротворенной. Твоя смертная семья сделала много плохого, но я хочу убить их чуть меньше, когда я вижу, что ты смотришь на чеснок, будто это самая невероятная вещь в мире.

— После тебя, конечно же.

— Само собой разумеется. —   Каким-то образом Гневу удалось медленно приблизиться к тому месту, где я стояла. Мое сердце колотилось с каждым размеренным шагом, который он делал, его внимание с неконтролируемым желанием опускалось на мои губы. — Как я смотрю на тебя, миледи?

Голод, сырой и неукротимый, вспыхнул на его лице. У меня не было сомнений, что я была его главным блюдом на сегодня. Я отложила вино. Мое дыхание участилось в заряженном предвкушении, когда он подошел ближе; его хитрые глаза, не упускающие реакции, которую я имела на его близость, мерцали.

— Ты определенно не выглядишь так, будто ненавидишь меня.

— Ненависть — последнее, что я чувствую, по отношению к тебе.

Я хотела, чтобы он признался в любви. Он будто бы хотел сказать это. Я уверена, что он был на грани того, чтобы сказать эти самые драгоценные слова, когда принц прижал меня к столешнице, его рот обрушился на мой.

Одна его рука погрузилась в мои волосы, задирая мою голову, чтобы его язык разомкнул мои губы, и мои губы поддались, разрешая ему пробовать этот вкус. Его другая рука обвила мою талию, притягивая к его твердому телу. Каждое движение его языка посылало невероятное удовольствие, заставляло выгибаться в его руках, желая большего.

Гнев овладел моим ртом с уверенностью человека, который точно знал, как основательно и правильно соблазнить любимого. Как целовать с такой страстью, с такой силой, чтобы и перехватывать дыхание, и отдавать его. Я поклялась, что он мог сказать, как сильно стучало мое сердце и тряслись колени, и что я никогда не хотела, чтобы это чувство заканчивалось, потому что он целовал меня крепче, требуя, чтобы мое тело уступило наслаждению, которое он предлагал, отдавая полностью и безвозвратно, в то время как он возносил меня на небеса.

— Я собираюсь съесть тебя на этой столешнице, миледи.

Гнев оставлял влажные поцелуи на моем теле, медленно опуская корсет платья, оголяя верхнюю часть моей груди. Его теплый язык прошелся там, дразня ноющее тело, когда его рука обхватила мою вторую грудь. Он проходился над материалом и сжал, пока каждое прикосновение его языка заставляло жар моего тела опускаться все ниже.

Я вернула его рот на свой, желая ощущать его. Он прижался ко мне бедрами, а затем коварный принц проглотил мой стон, вернув свой шелковистый язык обратно в мой рот. Одна рука легла на подол моей юбки, его пальцы сжались в материале, когда он медленно потянул подол вверх.

— Ты невероятно красивая, Эмилия.

Гнев немного отстранился, позволяя нашим губам соприкасаться, наше дыхание смешивалось в едва ощутимом поцелуе, прежде чем он снова захватил мой рот. Этот поцелуй был пробой, захватом. Заставлял меня желать его больше.

Его руки, наконец-то, нашли ноющее место между моих ног, но прежде, чем он собрался положить моим страданиям конец, кто-то постучал в дверь.

Гнев оторвался от моих губ и прижался к моему лбу своим, проклиная кого-то.

— Я собираюсь уничтожить весь свой двор. Если какая-то блядь прервет нас еще раз. Я надеюсь, ты захочешь править королевством из ничего.

— Возможно, они уйдут. — Я выдохнула, смотря на штаны Гнева.

Богиня всевышняя, я хотела его внутри сейчас же.

Он ухмыльнулся и приподнял мой подбородок, проводя большим пальцем по моей нижней губе, пока она не приоткрылась.

— Может быть. — Он снова поцеловал меня, долго и неотрывно. Раздался еще один резкий стук, разлучивший нас. Гнев отступил назад и посмотрел в потолок, и я подумала, а не дразнил ли он насчёт убийства всего своего двора. — Я избавлюсь от них.

В следующее мгновение демон пересек кухню и распахнул дверь.

Похоть зашел внутрь, ухмыляясь, когда он увидел мою помятую внешность, а затем внушительную выпуклость у Гнева.

— Правда? Кухня? — Он хлопнул своего брата по спине — Ты можешь попасть в мой Дом Греха, похотливый демон.

Гнев издал глубокий, рокочущий звук раздражения, который я нашла дико милым.

— Почему ты здесь без приглашения и почему я не должен ударить тебя кинжалом? — Прорычал он.

— Ты ебанулся? — Похоть взял грушу с подставки и подкинул ее в воздухе, прежде, чем протереть о пиджак. Он откусил немного фрукта. — Ты пригласил нас в Яму на рассвете. Все в сборе, и первый бой готов начаться. Они ждут тебя.

— Яма? — Спросила я, смотря между ними. — Это ринг?

— Легендарный и эксклюзивный. Лучший ринг в Семи кругах. Этот придурок не позволит тебе пойти и посмотреть. — Похоть еще раз откусил грушу, его угольные глаза встретились с моим пытливым взглядом. — Твой муж предоставляет своему двору возможность раскрыть свой грех по собственному желанию. В то же время давая смертным душам шанс на искупление. Какой бы скучной ни была эта часть.

— И сколько идут бои?

Похоть кивнул.

— От рассвета до заката.

Мысль о том, чтобы пойти куда-нибудь после этой долгой ночи, которую мы провели, заставила мои колени подкоситься. Гнев