class="p1">Похоть фыркнул с того места, где он перегибался через канаты, все еще без рубашки и блестящий от пота, после своей битвы.

— Он читал об этом. И теперь он проверяет свои теории. Скучно.

— У него все получается лучше, чем у тебя. — Гнев говорил это, намеренно разжигая раздражение своего брата, чтобы подпитывать свою силу. — Возможно, тебе было бы полезно читать, вместо того, чтобы трахаться. Узнал бы что-нибудь полезное.

— Если это будет иллюстрированная книга о сексе, я буду читать ее всю ночь. — Похоть показал неприличный жест, когда следующий нижний удар Лени задел смертного. — Притворись, что он твой член и ударь сильнее!

Лень бросил на своих братьев мрачный взгляд, затем увернулся от сильного удара в лицо.

— Сколько ударов по голове ты получил? — Гордыня издал недовольный звук, качая головой. — Может быть, тебе стоит взять книгу. По слухам, твое воображение скучно и не вдохновляет, как и твои навыки в спальне.

— Ты хочешь поговорить о слухах? Я слышал много интересных историй, связанных с тобой, дорогой брат. И поверь, они совершенно не лестные. — Похоть и Гордыня продолжали подстрекать друг друга, в то время, как Гнев снова обратил внимание на поединок, уставившись на смертного, покрытого синяками и кровью, когда тот наносил очередной удар. Его волосы были светлыми, когда он выходил на ринг, теперь же они казались темно-рыжими в определенных местах, где его череп был расколот.

— Удар! Нижний! — Похоть выругался, когда Лень получил удар в лицо, а затем, наконец-то, нанес свой.

Выбор смертных всегда был в том, чтобы сражаться за свои души, даже зная, что победа почти невозможна. Тем не менее, неделю за неделей, они приходят в Яму, боксерский ринг, спрятанный в пещере на окраинах Дома Гнева, их кулаки всегда сжаты, а ярость ощутима, когда они сражаются с демонами за еще один шанс искупить свои грехи. Это была даже не ярость, а надежда, которая заставляла их каждый раз отползать назад. Сегодня вечером смертный попросил сражение с каждым из братьев.

Если бы он смог победить четырех принцев, то хотел бы не просто свою душу, но и возвращение на Изменчивые острова. Он боролся — и побеждал — с Чревоугодием и Похотью. Теперь он был близок к победе над Ленью. Следующим будет Гнев, за ним, если необходимо, пойдут Зависть, Жадность и Гордыня.

Не во власти Гнева было отправить того человека в царство смертных, но он мог даровать ему что-то, очень похожее на желаемое. И, если не считать заточения, острова этим и являлись.

Гнев послал сообщение в каждый дом Греха, и все ответили утвердительно, без особых требований. Его братья не говорили об этом в слух, но он точно знал, что им нравится время от времени выплескивать часть сдерживаемой ярости. Тот факт, что они могли прийти на его печально известный бойцовский ринг и понаблюдать за бойцами, был еще одной привилегией.

По привычке Гнев оглядел глумящуюся толпу. Зависть стоял рядом с Жадностью и Чревоугодием по ту сторону ринга, склонив голову, пока они обдумывали план, над которым предстоит поработать. Гнев встретил взглядом Анира и кивнул, зная, что его помощник будет небрежно наблюдать за его братьями.

— Где Теневая ведьма? — спросил Гордыня подозрительно легким тоном. — Я думал, она будет здесь, делая вид, что не хочет оседлать твой член.

— Нет. — Гнев даже не пытался заглушить грохот силы, прокатившийся по пещере, расшатывая камни. Демоны с криками отскочили в сторону, едва избежав неожиданного воздушного удара. — Моя жена дома, читает.

— Разве? — Ухмылка Гордыни стала острой. — Я мог бы поклясться, что что-то выглядит точь-в-точь как она. Хотя, я полагаю, нас и раньше дурачили.

Гнев пропустил удар мимо ушей и проследил за взглядом брата, пока тот не остановился на Эмилии. Сейчас она стояла рядом с Чревоугодием, наблюдая за поединком, широко раскрыв любопытные глаза. Фауна стояла рядом с ней и немного смутилась, когда к ним подошел Анир. Гнев медленно выдохнул, это слабая попытка обуздать эмоции.

— Это часть какого-то нового плана, который ты придумал?

Похоть ухмыльнулся ему через плечо.

— Мы ее не приглашали, но видя, как ты теряешь этот многовековой контроль над своей силой, я нахожу несколько забавных идей для будущих планов.

— Она должна смотреть, как ты дерешься, — сказал Гордыня, игнорируя Похоть. — И ты должен не сдерживаться. Использовать все, даже свою силу.

— Магия запрещена в Яме. — Гнев посмотрел на брата. — Ты знаешь правила.

— Не всем правилам нужно неуклонно следовать. — Гордыня покачал головой, в его глазах вспыхнул редки признак гнева. — Сражайся за нас или обречешь нас. Твой выбор. Но не думай, что мы будем сидеть сложа руки, смотря, как ты снова совершаешь ту же ошибку, не действуя самостоятельно.

Ярость, ледяная и всепоглощающая, заставила температуру резко упасть при этой угрозе.

— Если ты снова будешь действовать самостоятельно, осмелишься выкинуть еще один подобный трюк — как тогда вы с Завистью рискнули проверить верность Эмилии ко мне — я напомню, почему я король.

— Мы с тобой оба облажались. — Выражение лица Гордыни было таким же холодным, как и воздух. — Возможно, я не часто это признаю, но я знаю, какую роль сыграл во всем этом. А ты уже признался в своей?

В мгновение ока Гнев прижал брата к стене на дальней стороне зала, его сила заморозила стену пещеры, где они были наполовину в тени, вдали от разгневанной толпы зрителей.

— Я заключил сделку, чтобы помочь всем нам после того, как ты влюбился в Люсию, и ее мать прокляла меня за мое невмешательство. Независимо от того, какого плана придерживался Дом Мести, ты и только ты виноват в страданиях своей жены. Возможно, тебе следовало провести больше времени в ее постели, изучая ее сердце и разум, вместо того, чтобы тешить свой грех. Возможно, она была бы жива и сегодня, если бы ты ценил ее хотя бы на половину так же, как и свой грех и королевскую внешность.

— Это нечестно. — Гордыня вырвался из рук брата. — Все было сложнее, чем это и ты, блять, это знаешь.

Гнев позволил брату грациозно опуститься на ноги.

— Твоя проблема в том, что ты не можешь понять, чего действительно хочешь. Ты ненавидишь Витторию за то, как много всякого ты чувствую из-за нее. — Челюсть Гордыни плотно сжалась, но он не отрицал этого. — Чего я не понимаю, так это действительно ли ты скучаешь по Люсии или это твоя уязвимая гордость подпитывает желание выяснить, что с ней случилось. Если бы она была жива, ты веришь, что она была