— Сегодня утром, в лифте, вы шептались у меня за спиной. Что обсуждали?

— Твоё сексуальное тело… — смущается, краснея.

— Даже так? — смеюсь.

— Да. Таня сказала, что многие мечтают увидеть тебя без одежды, чтобы насладиться потрясающим видом. Она бы тоже посмотрела, но только посмотрела…

— На что?

— На это, — ведёт пальчиками, изучая каждый кубик пресса, обводит и двигается к следующему, спускаясь всё ниже и вызывая волну повторного желания, когда добирается до запретной черты.

В этот момент стеснительность блондинки испаряется и движения становятся уверенными и быстрыми.

— Остановись, или мы продолжим, — предупреждаю, но Ася лишь игриво улыбается, продолжая доставлять мне удовольствие. Даёт понять, что готова ко всему, что попрошу, а я только этого и ждал.

Рывком закидываю на себя, наслаждаясь хрупким телом, когда девушка выпрямляется, представ передо мной притягательной и требующей продолжения. Больше не спрашиваю, присваивая Асю и наслаждаясь стонами — негромкими и протяжными. Отдаётся с азартом, позволяя делать всё, как я пожелаю, но сама не требует чего-то определённого, всё ещё стесняясь своих откровенных желаний.

— Скажи, что тебе нравится, — шепчу на ушко, но Ася лишь прикусывает губу. Пока не готова делиться, но я нахожу выход. — Тогда покажи.

Теперь блондинка направляет меня, когда немного приоткрывается и раскрепощается в моих руках. И я снова потерян в пространстве, лишь ловлю дрожь в её теле и каждый импульс, отзывающийся на движения. Безумие, поражающее нас обоих, взрывается, тела замедляются, остывая.

Укладываю Асю рядом, снова улавливая мелкую дрожь, но теперь я знаю — так её тело откликается на удовольствие.

Ася лежит рядом, свернувшись тёплым котёнком у меня груди и лениво водит пальчиком, очерчивая так приглянувшиеся ей кубики пресса. Нежная, уютная, расслабленная и безумно манящая — моя. Теперь точно моя, потому что отпускать блондинку не намерен, как бы не выворачивалась, желая улизнуть.

В голове не стихающий гул после близости, сытое удовлетворение тонким телом и тихим голоском удовольствия Аси. Девушка, краснеющая лишь от высказанной ей симпатии, способна быть другой в погоне за удовольствием.

— Теперь ты считаешь меня распущенной? — шёпот возвращает в реальность, не сразу понимаю о чём она говорит.

— Распущенной? — смеюсь в голос, смущая Асю. — Нет, маленькая. Но при условии, что распущенной ты будешь исключительно со мной, договорились? — притягиваю за подбородок, чтобы прикоснуться к губам в тысячный раз, встречаясь с искристым взглядом, в котором переливается счастье.

— Да, но я мало, что умею.

— Забыла? Будем практиковаться для закрепления полученного результата снова и снова, пока материал не будет усвоен в идеале, — улыбаюсь, наслаждаясь пунцовыми щеками и игривым взглядом блондинки. — Только давай договоримся, — поворачиваюсь на бок, сгребая Асю в охапку, — ты больше не будешь сбегать от меня. Никогда. Лучше скажи, словами, через рот, понятно для меня и тогда смогу услышать. Хорошо?

— Да, — кивает, поглаживая мою бороду тонкими пальчиками.

— Сбрить?

— Нет, я уже привыкла. Ты мне нравишься таким.

— Всё-таки нравлюсь? — подловил, теперь не отвертится.

— Очень, — шепчет, приближаясь к губам. — Очень нравитесь, Руслан Муслимович, — сама накрывает мои губы своими, целует глубоко и жадно, а я готов скулить от того, что впервые инициатива исходит от Аси, по желанию. — Ой!

— Что опять? — напрягаюсь, ожидая чего угодно, не в состоянии предугадать, какие ещё сумасбродные мысли посетили эту чудную головку.

— Когда мы… с тобой… занимались… сексом, ты не…

— Предохранялся?

— Угу.

— Намеренно. Ты же у нас вроде как беременна?

— Это ведь ложь.

— Значит, в наших силах сделать ложь правдой, и возможно это лишь одним способом, — взгляд Аси темнеет, окрашиваясь серостью. Паника. — Ася, я сразу поясню: это не для того, чтобы в очередной раз солгать семье, выдав фиктивные отношения за настоящие, не для продолжения спектакля для окружающих. Это для нас. Двоих. Всё обдумал. Я сам так хочу.

— Ну мы же знакомы четыре дня.

— Для меня времени было достаточно, чтобы определиться с приоритетами и желаниями.

— А меня спросить? — прищуривается.

— Зачем? Твоё мнение не учитывается.

— Так, значит? А если бы я была против?

— Я бы всё равно добивался тебя всеми возможными и невозможными способами, пока не сдалась. Всё решилось, когда ты вошла в мой кабинет и стала случайной невестой. В тот момент никто из нас не предполагал, что пути назад не будет.

Серость сменяется светлой голубизной, и Ася прижимается всем телом, обнимая. Молчит, укутывая в свои объятия. Ей нужны были мои слова, чтобы, наконец, понять — никаких игр больше не будет, ложь осталась в прошлом, отброшена за ненадобностью подальше, сменившись тем настоящим, что мы друг к другу испытываем.

Я почти привык к резким сменам настроения и неконтролируемым выпадам моей блондинки, приняв для себя необходимость объяснять и вкладывать в голову Аси каждое слово. Слишком неопытна, чтобы читать между строк и быстро анализировать. Для неё важны слова, сказанные громко и чётко.

— Как я завтра пойду в офис? — отстраняется, заглядывая в глаза.

— Ножками, Ася, своими стройными потрясающими ножками.

— Меня все будут осуждать, — тушуется, снова прячет взгляд, — девчонки, наверное, обижены, что не рассказала, ещё на прошлой неделе уверяя, что ты совершенно не в моём вкусе.

— Ты такое говорила? — смеюсь.

— Угу, что ты большой и страшный зверь, и борода твоя меня пугала, а они настойчиво доказывали, что босс брутальный и сексапильный. Все сотрудницы от тебя без ума, — чёрт, даже не подозревал, что добрая половина сотрудниц слюной на меня капают, желая стать ближе. — Многие мечтают увидеть тебя без одежды, — шепчет, часто кивая.

— Вот и расскажешь им, что у тебя теперь есть привилегия смотреть и касаться своего мужчину где угодно. А вообще, никогда не должна волновать твоя личная жизнь. Шли всех к чёрту. Я разрешаю.

— Я так не умею, — пожимает плечиками.

— Со временем научу. Ася, ты не обязана всем и каждому объяснять свои поступки и слова. Близкий порадуется, а ушлый знакомый позлорадствует. Зависть — штука гадкая. Свою личную жизнь необходимо оберегать.

— Но ты ведь сам сегодня громко заявил, что я твоя женщина…

— Это было сделано исключительно для тебя, чтобы больше девочка Ася не сомневалась в серьёзности моих намерений и правдивости происходящего. Первый и последний раз.