В таком состоянии приехала Катя в театр. Но театр не место для объяснений, и ей пришлось взять себя в руки.

Спектакль ей не понравился. Играли актеры хорошо, но все в пьесе совершалось чересчур прямолинейно, звучало фальшиво, люди казались мелкими, события незначительными. Неудачную роль бухгалтера колхоза исполнял артист Иноземцев, которого Катя любила в роли Бессеменова в «Мещанах» Горького. И было обидно за Иноземцева, обидно за легкость, с которой в пьесе разрешаются вопросы в жизни очень сложные.

Леднев смотрел на сцену с выражением, означавшим, что он пришел сюда отдохнуть и все это, в общем чепуха, но чепуха приятная. Поставили – и хорошо. Есть возможность посмеяться – еще лучше, когда выйдешь из театра, все равно забудешь об этом. Если бы Леднева позвали куда-нибудь, то он вышел бы, а потом опять смотрел бы, как будто и не выходил. Рядом с Катей сидел благодушный человек, он рад тому, что отдыхает, а что послужило поводом для отдыха – ему безразлично.

Юрий Михайлович сидел на приставном стуле возле Кати и Леднева. Сима появлялась то в одной ложе, то в другой, то уходила за сцену и возвращалась в антракте веселая, сияющая, на расстоянии очень красивая, возбужденно спрашивала:

– Как, нравится?

Видно было, что ей хочется, чтобы о спектакле отозвались хорошо, потому что это спектакль ее театра. Но и не слишком хорошо – она в нем не занята.

Про актера, игравшего роль председателя райисполкома, бюрократа, Леднев сказал: «Удачно он это изобразил». Сима сделала многозначительное лицо: иначе, мол, и быть не может – первоклассный актерский состав. Юрий Михайлович критиковал игру главного героя и главной героини, да и вообще всех критиковал. Сима скорбно закивала головой, как бы говоря: «Да-да, но что делать! Такой уж порядок в нашем театре – великолепные роли дают таким бездарным актерам». Катя сказала, что пьеса ей не нравится, – Сима развела руками: вот что нам приходится играть.

На стенах фойе висели фотографии артистов театра, снятых в разных ролях.

– Вот, Катюша, смотрите, – говорила Сима, дергая Катю за рукав, – здесь я в «Валенсианской вдове», а здесь в «Волках и овцах». Вы знаете, к нам приезжала Пашенная и говорила, что лучшей Купавиной она не видела.

Катя привыкла ходить в театр зимой, и как-то странно было видеть, что на улице еще светло и во время антрактов многие выходят в скверик и смешиваются с проходящей по улице публикой.

Катя обратила внимание на высокого пожилого человека в синей гимнастерке с отложным воротником и таких же синих брюках, заправленных в сапоги, – костюм, бывший в моде до войны. Он стоял один у стены, у него было суровое лицо и внимательный, беспокойный взгляд. Она заметила, как напряженно-выжидательно он посмотрел на Леднева, а тот, сразу замкнувшись, едва заметно кивнул головой. Словно они и не поздоровались, а просто посмотрели друг на друга и отвернулись.

– Вы знаете, кто это такой? – прошептала Сима.

– Нет.

– Спирин. До войны он был здесь в облисполкоме большим начальником. Потом, ну вы понимаете… Его много лет не было… Теперь вот появился.

В следующем антракте мужчины ушли на улицу курить.

– Да, Катюша, я все хотела у вас спросить, – сказала Сима, доверительно и интимно беря Катю под руку, – что происходит между вами?

– Между кем? – спросила Катя.

– Между вами и Костей. Какие то вы оба странные. А? В чем дело? Вы не думайте, Костя мне ничего не говорил. Но я вижу, вижу! Какая кошка между вами пробежала?

По ее тону и по той поспешности, с которой она объявила, что Леднев ей ничего не говорил, ясно было, что он не только все рассказал Симе, но и просил поговорить с Катей. «Как это похоже на него! Подослал!..»

– Да нет, Сима, – сказала Катя, стараясь улыбаться возможно естественнее, – ничего не происходит. Так просто, недоразумения по службе… Мы ведь вместе работаем.

– Ах, Катюша! – Сима прижала к себе Катин локоть. – Служебные дела – какая ерунда, поверьте мне! Какое это имеет значение? Вот Юра – мы с ним каждый день ссоримся. Мне нравится пьеса, ему нет. Ему нравится музыка, мне не нравится. Что же, нам из-за этого расходиться? Видите, не разошлись. Восемнадцать лет!

– Это не совсем то, – сказала Катя. – Вы спорите о предметах, которые вас обоих непосредственно не касаются.

– Да, но касаются искусства, – торжественно произнесла Сима, успев в то же время с очаровательной улыбкой поклониться знакомому. – Тут могут быть самые различные точки зрения. А у вас ясное дело: надо отправлять баржи. О чем тут можно спорить? Честное слово! Ну, дорогая моя, хорошая, зачем вам мучить себя и его? Ведь Костя вас любит. Он вам предложение сделал, правда? Вот видите. А для мужчины его возраста и положения это ответственный шаг. И дома у него все знают, и Ирина. И вот нате вам – не успели пожениться, а уже ссоритесь. Вы сначала поженитесь, а уж потом ссорьтесь!

– Для этого не стоит выходить замуж, – рассмеялась Катя.

– В жизни все бывает, – беззаботно тряхнула завитыми волосами Сима. – А у вас будет прекрасная жизнь, поверьте мне. Окручивайте его немедленно – и дело с концом! Вы же умная женщина, черт возьми!

Среди идущих навстречу Катя увидела Леднева и Юрия Михайловича.

Леднев заметно выделялся в толпе – представительный, чуть-чуть сутулый. Он пытливо посмотрел на Симу и Катю, улыбнулся, дружески кивнул и прошел мимо. Не хочет мешать разговору, который сам подстроил.

Катя следила за Ледневым. Заговорит он со Спириным или нет? Ах, если бы он подошел к нему! Какой камень свалился бы с Катиного сердца. Она бы все простила ему, не сказала бы ни слова об Ошурковой. Только бы подошел. Но Леднев не подошел к Спирину. Лицо его было бесстрастно, хорошо знакомое Кате лицо, когда Леднев знает, что на него смотрят, а ему самому ни на кого смотреть не нужно. И Спирин тоже больше не смотрел на Леднева.

Сима между тем говорила:

– Здесь ваша судьба, я говорю вам как женщина, как друг ваш и Костин. Ему нужна именно такая жена, как вы, Катюша, ведь вы одинокая женщина! Ну когда такой случай еще представится? Где они, свободные мужчины? Ведь вам уже тридцать! А дальше? Одинокая старость?

Зазвенел звонок, публика скопилась у входа в зал.

– Одинокой можно остаться, даже выйдя замуж, – сказала Катя.

Катя и Леднев сели на свои моста. Катя спросила:

– Этот человек в синем костюме – Спирин?

– Да.

– Ты его знаешь?

– Знавал когда-то, – ответил Леднев и сочувственно добавил: – Потерла его судьбишка.

– Ты его хорошо знал?

– В одном затоне работали. В институте вместе учились.

– А сейчас ты с ним встречаешься?

– Сейчас нет. Много лет прошло.

– Я бы на твоем месте подошла к нему.

– Зачем?