Любите ее вместе и дальше. Главное, что вы неравнодушны, – преданно глядя в глаза визгливой старушки, проговорил Серебров. – Вы так похожи на мою мать…

– Встреча окончена, – сообщил Серебров, хотя Кабанов и не просил его об этом.

И тут произошло чудо. Люди, которых отправляли по домам, встали и прямиком направились к генералу. Куда только исчезли агрессия и безразличие? Его расспрашивали о семье, о службе в армии, давали напутствия, словно он уже завоевал депутатский мандат. Особенно усердствовала визгливая старушка.

А когда она вдобавок узнала, что генерал Кабанов родом с Орловщины, как и она сама, то расчувствовалась, обняла Григория Викторовича и испачкала ему щеки дешевой губной помадой.

Генерал жал руки, ставил автографы на листовках, несмотря на то что типографским способом на них уже была нанесена его подпись.

– Люди, я люблю вас! – воскликнул генерал, вскидывая вверх руки.

Серебров скромно стоял рядом, всем своим видом изображая отставного военного.

– Извините, что мы отняли у вас много времени, но теперь такие дела творятся в государстве, что грех оставаться от них в стороне, – говорил Серебров о себе и о Кабанове, будто уже являлся его доверенным лицом. – Извините, нас еще дела ждут.

– Я буду всех в подъезде агитировать за генерала, – пообещала старушка на прощание.

Наконец Сереброву удалось подхватить Кабанова под руку и вывести из актового зала.

– Уф, – с облегчением выдохнул Кабанов, – ловко это у вас получилось.

– Сам не знаю как, – развел руками Серебров. – Почувствовал, что несправедливость творится, и вступился. Кстати, познакомимся: полковник Кречетов, – представился Серебров, – Сергей Владимирович. Нам, военным, сейчас туго приходится, почище, чем на войне.

Генерал блаженно улыбнулся:

– Я вас в зале не сразу и приметил.

– А я за вами, можно сказать, уже давно наблюдаю. Нравитесь вы мне, импонируете.

– Чем?

– Честный, прямой, не боитесь правду людям говорить. У вас нет желания угодить всем. Потому и веришь вам.

Кабанов поблагодарил директора школы за организованную встречу, на которую сам он не потратил и копейки.

– Вы уж извините, если что не так.

Директор, своими глазами увидев, как переломилась ситуация на встрече с избирателями, заискивающе смотрел на Кабанова.

– Вы уж не забывайте о нас, учителях.

– Не забудет, – твердо пообещал Серебров, выводя генерала на улицу. – Давайте прощаться, – предложил он, делая вид, что предлагает это всерьез.

Кабанов растерялся. Он держал ладонь Сергея в своих пальцах чуть дольше, чем это полагалось между только что познакомившимися мужчинами.

– Вы где служили? – спросил генерал, не выпуская ладонь.

– В авиации.

– Участвовали?

– Довелось. Тяжело, наверное, приходится? – вздохнул Серебров.

– Тяжело. Помощники бездарные, жадные, – генерал махнул рукой, – только за деньги и работают.

Если бы пару таких человек найти, как вы, мы бы горы свернули вместе, – признался Кабанов.

– Я не хотел себя навязывать, но посчитал бы за честь помочь вам.

Глаза генерала заблестели:

– Вы серьезно? Вы согласны?

– Вы мне еще ничего не предложили.

– Многого не могу, но тысячу долларов за помощь.., до конца выборов.., а там… – сбивчиво заговорил генерал.

– Не о деньгах разговор, деньги у меня есть, небольшие, правда, но я человек обеспеченный. Буду рад вам помочь.

– Когда можете приступить?

– Хоть сейчас.

– Поехали ко мне в штаб, там и водка есть, – оживился Кабанов.

– Водка – это серьезно.

– Или домой ко мне поедем, с супругой познакомлю. Она у меня хоть и строгая, но я ее вот так держу, – Кабанов продемонстрировал крепко сжатый кулак.

– Я с удовольствием, хоть в штаб, хоть домой к вам, но мне к себе на квартиру заскочить надо, кое-что взять. Если вы, Григорий Викторович, не против, то мы мигом, тут недалеко.

За рулем «Волги» сидел Герман Богатырев. Генерал со лжеполковником устроились на заднем сиденье.

– Знакомьтесь, это Герман – мой шофер. Самый надежный человек, которого я знаю. Что услышал, то могила, других не держим.

Генералу хотелось расспросить, чем конкретно занимается его новый знакомый, откуда у него деньги на жизнь, но язык не поворачивался спрашивать о таких интимных вещах.

Квартиру на третьем этаже пятиэтажного дома Герман Богатырев собственноручно снял за два дня до этого и обустроил согласно распоряжениям Сереброва.

– Поднимемся, товарищ генерал, посмотрите, как я живу.

Лишь только генерал с Серебровым вошли в подъезд, как тут же из квартиры на первом этаже выглянула любопытная старушка, которой Герман с утра дал четкие наставления и заплатил двадцать долларов – весомую добавку к пенсии. Подслеповатая бабушка ужасно боялась пропустить нужный момент, полдня просидела, прилипнув носом к стеклу, высматривая, когда же к дому подъедет «Волга».

Когда же машина подъехала, бабушка принялась подмигивать Богатыреву и подавать через стекло всяческие знаки руками, мол, все выполню. Богатырев зажмурился, лишь бы ее Кабанов сейчас не увидел, дуру несчастную.

«Провалит, ей-богу провалит! Тогда Серебров меня прикончит».

Но все обошлось. Бабушка хоть и не сразу сообразила, в ком из двух видных мужчин надо признать мифического соседа, но с ролью справилась.

Она прокричала в гулкую тишину лестничной площадки:

– Добрый день, Сергей Владимирович! К вам сегодня снова ребята из общества афганцев приходили.

– Спасибо, Мария Петровна, – с достоинством отвечал Серебров женщине, которую видел впервые.

– Зря вы награды не носите, они к лицу вам.

– Спасибо.

Сергей пропустил в лифт Кабанова, и, когда створки дверей сошлись, извиняясь, посмотрел на генерала, мол, что поделаешь, милые люди любят меня.

– Хорошая старушка.

– Стервозная, – ответил Серебров.

– Лишь только домой приезжаю, сразу на площадку выбегает посмотреть, один пришел или нет. Женщину домой привести невозможно, приходится на хитрость идти.

Сперва я поднимаюсь, потом женщина. Не каждая на такое согласится.

– Да, – глубокомысленно заметил генерал, выходя из лифта вслед за Сергеем.

Серебров вертел в руках ключи, пытаясь определить, какой из них от какого замка. Осмотреть квартиру заранее у него не было времени.