Порыв просто забрать ее отсюда, спрятать от Януса и обеспечить ей ту жизнь, которую она заслуживала, оказался настолько мощным, что пришлось сжать кулаки до такой степени, что побелели костяшки пальцев. Я не мог так поступить. Не мог увезти ее, потому что это повлечет за собой последствия куда хуже, чем проигранный спор. Янус предъявит мне обвинение перед Верховным Советом. Элиас тоже. За несоблюдение нашей договоренности и кражу собственности члена Совета мне грозило суровое наказание. А если откажусь возвращать Кассию, то меня объявят отступником. Самому мне на это глубоко наплевать, однако я нес ответственность за своих людей. Грим, Хиро и все, кто поклялся мне в верности, лишатся моей защиты и превратятся в живые мишени. Их жизнями я не имел права рисковать. Не ради смертной, с которой знаком не больше пары дней.

Есть лишь одно разумное решение. Я должен пожертвовать Кассией.

С этой мыслью мне как будто сердце вырвали из груди. Нет, даже хуже. Я знал это по личному опыту. Мое сердце отрастет, однако, если я оборву жизнь Кассии, это уничтожит во мне что-то, что не сможет исцелить даже вечность.

Итак, надо трезво смотреть на вещи. Я оставил на ее плече едва ощутимый поцелуй и незаметно взял клинок. Будет лучше покончить с этим прямо сейчас.

– Посмотри на меня.

Как бы тяжело мне ни было, нужно хотя бы иметь мужество смотреть при этом ей в глаза. Я не стал бы закалывать ее в спину. Кассия всю свою жизнь провела в одиночестве. Смерть она так же встречать не обязана. Я буду держать ее и избавлять от страха, пока она не сделает последний вздох.

Она медленно подняла голову. Ее взгляд нашел мой и утопил меня в своей бездонной полночной синеве. Она ни о чем не догадывалась. Единственное, что она чувствовала, – это горе, стыд и все же каплю надежды. Последнее она сама еще не осознавала, но я воспринимал ее эмоции как свои собственные. Она верила в то, что я ей помогу, в то, что я ненавидел Януса так же сильно, как и она, и в то, что она уверена во мне. Она мне доверяла.

– Прости меня, – тихо произнес я. Извинение за все, что уже случилось, и за то, что случится сейчас. Никогда прежде я не ненавидел себя так сильно, как в это мгновение. Я не заслуживал ее доверия.

Кассия коснулась моей щеки и выдохнула:

– И ты меня. Я бы очень хотела тебе помочь.

Казалось, что от ее нежности все мое существо рассыплется на осколки от боли. Кинжал отяжелел у меня в руке. Я не должен был оставлять ее без защиты. Это моя ошибка. Все это – моя ошибка. В отчаянии я прислонился лбом к ее лбу, стараясь запечатлеть в памяти ее лицо, ее запах, ее голос…

– Но, может быть, – пробормотала она и измученно мне улыбнулась, – я все равно смогу тебе помочь, если в качестве исключения ты позволишь мне спасти тебя. У меня есть…

Ее улыбка меня добила. Мне нужно еще раз ощутить ее вкус. Словно сам не свой, я притянул ее к своим губам. Она и представить себе не могла, как и сколько раз уже меня спасла. Она делала это даже сейчас, когда обвила меня руками и приняла мой поцелуй – приняла меня таким, какой я есть. А когда у нее вырвался тихий хрипловатый стон, я потерял контроль. И осознавал при этом, насколько эгоистично себя вел. Я давал ей надежду, хотя надежды не существовало. Однако теперь это все равно не играло никакой роли. Продолжая сжимать в руке клинок, я поднял ее и понес в кровать. У меня появилась зависимость от этой женщины. Да, она воровка. Она проникла ко мне в разум и украла сердце. Холодное сердце демона. За это она заплатит самую высокую цену, которую только мог заплатить человек. Но сначала я подарю самому себе еще одно воспоминание. Воспоминание о той, которая на самом деле уже потеряна. В последний раз. Я должен почувствовать ее в последний раз.

Тяжело дыша, я уронила голову на подушку и ощутила, как все мои чувства захлестнули волны удовольствия. Руки Бела обнимали меня так по-собственнически, что я практически не могла пошевелиться, в то время как сама я так цеплялась за него, будто одна лишь его близость прогонит все тени, притаившиеся в моих мыслях. То, как мы набросились друг на друга, не имело ничего общего с чувственной, сладострастной легкостью вчерашней ночи. Это было безумное вожделение на грани отчаяния, которое выходило далеко за рамки только физического влечения. Я боялась, что из-за моей отравленной души он отвернется от меня. Но он не посчитал меня ущербной и не обвинил в своем проигранном споре. Напротив, когда он смотрел на меня, я чувствовала себя желанной, драгоценной и защищенной. Я нуждалась в этом сильнее, чем думала, сильнее, чем в воздухе, чтобы дышать.

Я открыла глаза и теперь смотрела прямо в возбужденное лицо Бела. От отголосков нашей эйфории его глаза потемнели. Похоже, он, как и я, не в состоянии говорить. Что бы это ни было, оно поглотило нас обоих.

Со временем мой пульс пришел в норму, но Бел не расслабился. Плечи у него подрагивали, а между хмуро сдвинутых бровей образовалась упрямая складочка. Внезапно он спрыгнул с меня и ушел в сад. Я растерянно проследила за ним взглядом, и вдруг мое внимание привлекло что-то блестящее возле моей головы. Медный кинжал Бела. Клинок загнали так глубоко в простыню, подушку и матрас, что он даже воткнулся в дерево под ними.

Я не знала, когда или почему Бел это сделал, но не испугалась. Я волновалась. Волновалась за Бела. Он гордое создание. Мне было легко понять, как трудно ему проигрывать кому-то вроде Януса. И я догадывалась, какую боль ему причиняла потеря дома.

– Подними стены, – донеслась до меня его просьба. Он не повернулся ко мне, однако по глухому голосу я поняла, что ему не нравилась моя жалость.

Исполнять его желание я не стала. Пока нет. Теперь пора наконец рассказать ему про Танатоса. И когда я это сделаю, он должен знать, что я говорю правду. Так что я встала с кровати и попробовала завернуться в простыню. Однако кинжал пригвоздил ее к каркасу кровати и настолько прочно засел в дереве, что у меня не получилось вытащить его даже с третьей попытки. Скривившись от разочарования, я сдалась и отправилась к Белу даже без простыни. Он прислонился к одной из колонн и мрачно наблюдал за закатом. В небе сгущались облака, безостановочно меняющие форму на ветру.

Обняв Бела сзади и прижавшись к его спине, я почувствовала, как его сильное тело вздрогнуло. У меня на губах заиграла улыбка. Мне нравилось, что я способна вызвать у него такую реакцию. И между тем я официально признала себя сумасшедшей. Совершенно ненормальной. Моя тайна раскрыта, на кону стояла моя жизнь, но я думала лишь о том, как же это восхитительно, что рядом с Белом все опасности казались чуть менее страшными.

Я услышала, как он вздохнул.

– Ты во мне ошибаешься, – несчастно пробормотал Белиал.

Несомненно, это комментарий к тому, что я сейчас ощущала.

– Нет, не ошибаюсь, – тихо возразила ему я, давая почувствовать свою уверенность. – И именно поэтому теперь я попрошу тебя меня отпустить. С Колдовским ларцом. – Я спокойно продолжала прижиматься к нему и ласково гладила мышцы его живота. Это должно показать ему, что не из-за него мне надо уйти. – Скажи Янусу, что я сбежала и поэтому у тебя не было шанса победить в споре.