Сердце застучало. Убираться отсюда как можно скорее, пока их не загребли новые хозяева. Но Троянец не открывался.

– Изабелла? – негромко позвала Бой-Баба, зная, что корабль усилит ее слова и передаст в каждом уголке корабля. – Открой, пожалуйста!

Тишина.

Она еще раз обратилась к Троянцу и на этот раз почувствовала его сопротивление. Тот не хотел их пускать.

Почему? – мысленно спросила она.

И получила ответ:

Уходите.

И под ее ладонями поверхность диска пронизала мельчайшая вибрация.

Уходите скорее, отдалось в мозгу пружинящей волной.

Но тут, чавкая по трясине ножищами, объявилась Изабелла.

– Вход с другой стороны, – объявила она, не здороваясь. – Я уже выяснила.

Она повернулась к погрузчику, красные глазки пробуравили площадку с капсулами. Кивнула.

– Я вижу, вы готовы, – голос ее уже не лязгал: гудел мягко, глухо. – Я собрала все, что могла. Идемте.

Бой-Баба переглянулась с Живых. Тот пожал плечами и занес ногу на ступеньку погрузчика. Изабелла уже отвернулась и, равномерно вытягивая одну ногу за другой из желейной жижи, пошла впереди. Бой-Баба двинулась следом, осторожно переставляя ноги, не отрывая руки от поверхности диска. Та подавалась под ее прикосновением, меняла цвет; проступали изнутри угловатые светящиеся знаки. И в сознании Бой-Бабы пульсировал бестелесный, беззвучный призыв:

Уходите. Здесь нельзя. Здесь опасно.

Живых медленно ехал следом, покачиваясь на сиденье высоко в кабине, лица не разобрать в темноте за смотровым стеклом шлема. Погрузчик с трудом вытягивал гусеницы из питательной смеси.

Позади блеснуло. Она подняла взгляд – далеко сзади дернулась и поехала еле различимая площадка подъемника. Свозь щели проникал свет: кто-то врубил полное освещение наверху, в ангаре.

Бой-Баба отпустила Троянца, ускорила шаг и догнала Изабеллу.

– Далеко еще?

Та обернулась. Рукой неуклюже махнула вперед:

– Почти пришли.

– Давай скорее.

Изабелла повернулась и пошла дальше, размахивая для равновесия руками. Бой-Баба побежала неловкой рысцой за роботессой. А та уже остановилась и ждала их возле боковой грани Троянца.

Хотя издалека Троянец казался тонким диском, его боковое ребро было добрых пятьдесят метров в поперечнике. В нем пульсировал широкий темный зев в переплетении белесых перепонок. А вся поверхность перед ним была вмята и утоптана, повсюду незатянувшиеся отметины следов Изабеллы, продолговатые оттиски ящиков, радужные маслянистые лужи.

Бой-Баба оглянулась. Позади, у подъемника, уже пронизывали тьму лучи прожекторов.

Живых выпрыгнул из кабины и подошел к затянутому перепонками проходу.

– Я здесь уже была, – довольно сказала Изабелла. – Можно не бояться. Давайте погрузим ваших друзей.

Ее голос вывел Бой-Бабу из ступора.

– Да, давайте, – она кивнула Живых, и тот потянулся под сиденье в кабину, вытянул дистанционный пульт. Бой-Баба подошла к проходу, хотела погладить трепещущие перепонки, успокоить, в общем – нащупать контакт.

Но ее опередила Изабелла.

– Это все просто, – заявила она. Плечом ткнулась в перепончатую стену, пихнула, и та распахнулась с жалобным, как у летучей мыши, писком. Изабелла взгромоздилась на закраину прохода и оттуда указала на Живых:

– Заноси сюда!

Тот переглянулся с Бой-Бабой, пожал плечами и нажал на кнопку. Платформа со стоящими на ней капсулами отделилась от погрузчика и поехала внутрь распахнувшегося отверстия. Длинная членистая штанга удлинялась, проталкивая площадку внутрь раскрывающегося все шире отверстия. Уже было видно в багрово освещенной глубине в беспорядке сваленные ящики и прочее добро, захваченное предусмотрительной Изабеллой.

Вдали сверкнули угловатые молнии. Через мгновение дошло: не молнии – разряды. Их увидели. В них стреляют.

Тут же перед ее глазами блеснуло, и с комариным писком в поверхности Троянца рядом с плечом Бой-Бабы образовалась глубокая отметина.

– Грузи! – завопила она.

Живых уже отводил в сторону погрузчик. Бой-Баба вскочила на край прохода, мягко спружинивший под ее весом. Живых заглушил мотор и теперь медленно, устало бежал к ним, увязая сапогами в отсвечивающей жиже. Снова блеснули сполохи выстрелов.

Он вскрикнул и сбился с ноги, схватился за плечо, где в переплетениях стальной сетки виднелись полоски белой пересаженной кожи. Между стальных пальцев потекла по протезу темная кровь. Морщась и дыша всхрипами, он добежал до корабля под сверкание разрядов.

– Руку давай, – скомандовала Бой-Баба. Уцепившись клешней за его скользкие от крови пальцы, она втащила напарника на борт. Оба отступили внутрь, покачиваясь на мягком податливом покрытии. Бой-Баба огляделась. Силой мысленного приказа Изабелла вызвала здесь к жизни грузовой отсек – с невысокими нависающими стенами, но достаточно просторный. Теперь роботесса возилась у противоположной стены с капсулами на платформе.

Все-таки зря она на Изабеллу наезжает. Та из последних сил старается. Если бы не она…

Бой-Баба внутренне настроилась, собралась. Повернулась к проходу, уже затянутому трепещущими перепонками.

Задраить люки, с колотящимся сердцем мысленно скомандовала она. Никого не пускать. Приказам снаружи не подчиняться.

И охотно, включаясь в новую незнакомую игру, юный Троянец сморщил поверхность стен отсека, затягивая проход. Под ногами легко завибрировало. Стены на их глазах твердели, каменея, и все ярче проступали на них угловатые знаки.

В воздухе повеяло сухостью и пылью. Знакомый по старым полетам запах, родной и успокаивающий.

Бой-Баба повернулась к Живых. Тот стоял и сопел, зажав здоровой рукой рану. Кровь струилась между пальцев по протезу, капала на пол и с шипением впитывалась.

Бой-Баба обвела взглядом натасканные Изабеллой запасы.

– Аптечку взять не сообразила?

Та не ответила. Бой-Баба вздохнула и направилась к горе сваленных в углу мятых коробок и покореженных ящиков. Оглядела – не покажется ли где красный бок аптечки. Потянула наугад какую-то картонку – и вся гора запасов обрушилась, зазвенели, и из развалившейся упаковки посыпались сотни старых, помятых и исцарапанных аккумуляторных батареек.

Батарейки эта железная жадина для себя захватила, а вот о них не подумала! Бой-Баба расстегнула гермокостюм, порылась в карманах. В одном завалялась старая бактерицидная салфетка в смятой упаковке. Она повернулась к Живых.

– Дыши глубже, – она осторожно отсоединила липкую от крови металлическую сетку. Бледный Живых морщился, но молчал. Бой-Баба разорвала упаковку и принялась промокать рану салфеткой.