– Алена, я предупредила Бориса Степановича, что ты приедешь. Это заместитель отца и его правая рука.

– Хорошо. Он нас ждет?

– С нетерпением.

Борис Степанович оказался коренастым дядькой с густыми русыми волосами, которые топорщились на голове ежиком. Усы у него были такие же колючие и густые. Вообще он был типичным воплощением хорошего настроения, позитивного настроя и жизненных сил, которые так и били из его подвижной крепкой фигуры.

– Значит, вы и есть наша новая хозяйка? – пытливо взглянул он на Алену. – Признаюсь, решение Сергея Юльевича стало для всех нас большой неожиданностью.

– Он никогда не упоминал, что собирается оставить все свое состояние мне?

– Он как-то незадолго перед своей кончиной сказал однажды, что дочь – это совсем не так уж плохо, как он думал. Но я счел, что разговор идет об Ольге.

– Обо мне? – изумилась Ольга. – Странно это слышать. Отец постоянно твердил, что бабы годятся лишь на то, чтобы рожать детей и готовить обеды. Даже поговорить с нами не о чем.

– Видимо, незадолго до своего конца ваш отец изменил свое мнение о женщинах.

– Очень странно.

– И, как видите, он действительно оставил свою компанию женщине. Вам, Алена Сергеевна.

И, заметив, что Алена крайне бледна, встревожился:

– Как вы?

– В смысле?

– Готовы принять на себя бразды правления?

– Морально – да, – кивнула Алена. – А вот как осуществить это в действительности… Но я надеюсь, вы мне все тут покажете и расскажете?

– Безусловно! Это мой долг. Теперь мое благополучие, а также благосостояние многих других людей напрямую зависит от того, как ловко вы станете управлять той финансовой империей, которую создал ваш батюшка.

И, почтительно взяв Алену под руку, Борис Степанович повел новую владелицу обозревать свои владения.

– На самом деле, – донесся до двух других девушек его медоточивый голос, – на первых порах вам даже не нужно ни во что вмешиваться. Никто не потребует от вас немедленных кардинальных решений. Компания достаточно прочно стоит на ногах. И некоторое время вы можете просто наблюдать, учиться и набираться опыта.

– Вот ведь повезло, да? – завистливо глядя им вслед, произнесла Ольга. – А ведь я тоже была его дочерью! И что он оставил мне? Пшик!

– Наверное, ты его здорово допекла.

– Чем это? Подумаешь, вышла замуж за альфонса и бездельника. Так я ведь уже почти что развелась с ним!

– Немного поздно, ты не находишь?

– Да, если бы отец не умер, тогда, разведись я с Олегом, у меня был бы еще шанс.

– Шанс?

– Шанс заслужить прощение отца.

– Отец был против твоего брака?

– А ты как думаешь? Прямо на свадьбе заявил, что вычеркивает меня из списка наследников.

– Так прямо и сказал? – ахнула Мариша. – Значит, ты уже тогда знала, что не получишь ни копейки?

– Подумаешь! Я ему тогда не поверила!

– Почему? Раз он так сказал, то…

– Да он еще раньше и Сереге так же заявил. И Володьке. И маме, когда ее с этим инструктором застукал. Получалось, что у отца вообще наследников нет! Поэтому я его слова всерьез и не восприняла.

– Зря.

– Сама вижу, – огрызнулась Ольга, но не зло, а скорей по привычке.

– А почему твой отец вычеркнул Сергея?

– Тот прокрутил за папочкиной спиной какую-то сделку.

– Какую сделку?

– Я не знаю, в чем там было дело. Только отцу это здорово не понравилось. Дескать, он был против этой сделки. А Сергей пошел против его воли. Отец так жутко орал на Сергея, кто бы слышал! А потом вдруг успокоился и заявил, что раз Сергей такой умный, то пусть живет своим умом и дальше. А на его деньги и наследство не рассчитывает.

– А Владимир как лишился расположения отца?

– Он же игрок, – небрежно бросила Ольга. – А еще мот и транжира. Работать не любит и не желает. Бездельник, одним словом. Отцу надоело выплачивать его долги. И как-то он заявил Владимиру, что тот тоже может на его деньги не рассчитывать.

– Значит, ни ты, ни твои братья, ни мать не могли претендовать на деньги вашего отца? Так? И вы об этом знали?

– Знали, но пойми, как-то до конца не верилось, что он это серьезно.

– Но ведь отец сказал.

– Ну, мало ли кто и что говорит в запальчивости, – вздохнула Ольга. – Все-таки мы думали, что раз, кроме нас четверых, у отца никого близких по крови нет, то он все равно оставит деньги нам. Какие бы мы ни были, но мы же его дети.

– А потом оказалось, что у вашего отца имеется еще кое-кто породней вас.

– Ну да. Но кто же мог знать?

– Выходит, вы сами виноваты в том, что отец так с вами поступил?

– Ну, знаешь! – снова обозлилась Ольга. – Алене твоей хорошо! Пришла на все готовенькое! Ни дня ей нашего отца терпеть не пришлось. А нам каково было? В каждом шаге должны были перед ним отчитываться, во всем его согласия спрашивать. Наше мнение просто не учитывалось. Как отец скажет, так и будет. Мы даже не могли выбрать, куда отдыхать поехать. Если отец говорил, что Испания, то мы перлись в Испанию, хотя всем была эта Испания в феврале до жопы, а хотелось, например, в Бразилию на карнавал. Пожила бы она так!

– Как так? – усмехнулась Мариша. – Вместо Бразилии в Испанию? Знаешь, я подозреваю, что Алена бы и от Испании не отказалась.

Ольга помолчала.

– Теперь-то я понимаю, что мы все просто зажрались, – печально произнесла она. – Но тогда нам казалось, что отец обязан прислушиваться к нашему мнению тоже.

Трудно сказать, кто был прав, а кто – нет. Сергей Юльевич давил на жену и детей своим авторитетом, а еще больше тем, что единолично держал в руках финансы семьи. Хотел – мог дать денег. Нет – не давал. В этом была его сила и его слабость. Он возомнил, что раз деньги зарабатывает он, то все остальные вроде бы так, несерьезно. Их мнение не стоит и слушать. Но ведь нельзя жить среди людей и слушать только самого себя. Люди отвернутся от тебя либо начнут бунтовать. Что, собственно говоря, и произошло с родной семьей Сергея Юльевича.

Пока Алена отвлекала на себя внимание Бориса Степановича, Мариша сбагрила Ольгу на подбежавшую к ней секретаршу – ее приятельницу. Две девушки приветствовали друг друга так, словно не виделись по меньшей мере полвека. И тут же начали воодушевленно обсуждать случившиеся с семьей Кротовых несчастья. Секретарша охала и ахала, слушая Ольгу. А та снова чувствовала себя важной птицей. По крайней мере тут еще помнили, что именно она – дочь своего отца. А Алена – это так, случайное недоразумение, которое вскоре развеется.