– Да, – кивнула Вероника.

– И институт закончила? – полюбопытствовал авторитет.

– Закончила.

– Сильна! – искренне восхитился он. – Я думал архитекторы только мужики. Ну, миль пардон, мадам.

Вероника улыбнулась:

– Я мадемуазель.

Агафон опять многозначительно хмыкнул.

– Ну, раз такая умная, скажи мне, как называются всякие штучки, – он покрутил руками в воздухе, – ну, которые у буржуев стенки и потолки украшали.

– Вы, по всей видимости, говорите о лепнине, – предположила она.

– Точно! О ней! Вот её побольше! Ну, согласись, с ней богато смотрится! Да, чуть не забыл – баню обязательно с парилкой и бассейном, и теннисный корт, пора и о здоровье подумать.

Вероника терпеливо записывала требования заказчика в блокнот.

– Хорошо, я всё поняла. Необходимо составить технические требования к сооружению и подписать их вместе с договором.

– Это зачем? Я подписывать ничего не хочу, – расставил точки над «и» Агафон.

Вероника по опыту, уже знала, как выйти из сложившейся ситуации.

– Ваша подпись не обязательна. Назначьте доверенного, и он будет вести все ваши дела, в том числе и подписывать необходимые бумаги.

– Ну, это дело обычное, – согласился заказчик. – И когда вы составите, эти, как их… технические требования?

– Дня три, четыре, – пояснила Вероника.

– Отлично, теперь и обмыть можно начало дела, – Агафон указал на сервированный столик, стоящий чуть поодаль.

* * *

Вероника и Асмодей отужинали в «Куколках» и, наконец, выбрались на свежий мартовский воздух.

Вероника не стала застёгивать шубку, от выпитого вина ей было жарко. Асмодей же был совершенно трезв, несмотря на то, что уделял изрядное внимание выпивке.

– Я довезу вас до дома, – предложил он.

– Да, но у меня машина осталась около офиса.

– Не бойтесь, с ней ничего не случиться. Она где стоит, около входа?

Вероника кивнула.

– Тогда не переживайте, уладим. Какая машина?

– Альфа-Ромео, номер «сорок-пятнадцать, мнм».

Он открыл багажник и извлёк из него телефон, похожий на огромную трубку, присоединённую к какой-то коробке, и набрал номер:

– Охрана! Да я. Около входа стоит Альфа-Ромео номер «сорок-пятнадцать». Видите? Отлично! Так вот завтра утром она должна стоять на том же месте!

– Что это? – удивилась девушка, указывая на трубку.

– Спутниковый телефон.

– А-а-а, – протянула она, не понимая как вообще можно разговаривать по телефону из машины, если ты не служишь в КГБ.

* * *

Когда подъезжали к дому, Веронику окончательно разморило. Асмодей буквально вынул её из Ламбарджини и, держа в своих объятиях, закрыл авто.

– Вероника, который подъезд ваш? – поинтересовался шеф у разомлевшей подчинённой.

– Второй, вон… – девушка попыталась махнуть рукой в нужном направлении. – Извините, на меня словно накатило, мне право неловко за своё поведение. Вы, не думайте, я так никогда не напиваюсь…

Асмодей рассмеялся:

– Ничего со всеми бывает. Идёмте, я доведу вас до квартиры, а то упадёте, и я лишусь ценного сотрудника.

Коллеги вошли в подъезд, миновали вахтёршу, увлечённую вязанием свитера, относящуюся к своим непосредственным обязанностям с полнейшим безразличием, и вызвали лифт. Он, скрепя, прикатил с верхнего этажа. Асмодей, одной рукой придерживая девушку, другой открыл металлическую сетчатую дверь, затем распахнул деревянные дверцы, на него пахнуло собачьей мочой.

– Ух, кошмар… Какой этаж у вас?

– Пятый, кажется… – Вероника задумалась. – Да, пятый.

Она прильнула к плечу шефа.

Асмодей нажал кнопку. Лифт, не спеша, начал подъём, и достигнув места назначения, взвизгнув, остановился. Кавалер извлёк себя и спутницу из его вонючего чрева.

– Куда дальше?

– Пятьдесят вторая квартира, – ответила девушка, не поднимая головы с удобного плеча шефа.

Она попыталась расстегнуть сумочку и достать ключи. Руки её не слушались.

– Позвольте, я помогу вам, – Асмодей улыбнулся своей ослепительной улыбкой, взял дамскую сумочку, ловко извлекая из неё ключи.

– Сейчас откроем, – он с поразительной точностью определил из огромной связки, на которой болтались ключи от гаража, дачи, почтового ящика и квартиры, нужный верхний ключ, а затем и нижний.

Дверь распахнулась. Вероника оценила предприимчивость шефа, подумав: «Вот такого бы мужика в дом».

– Прошу, – Асмодей отдал девушке сумочку.

Неожиданно Вероника поняла, что её нестерпимо мучает тоска по сильному мужскому плечу, а также другим мужским достоинствам.

– Может быть, вы останетесь… Я право не настаиваю… – робко и откровенно предложила она.

Асмодею не пришлось повторять дважды: он привлёк к себе девушку и поцеловал. Вероника ощутила безумное желание и, не прерывая страстного и сладостного поцелуя, скинула чернобурку, жакет и обвилась, словно змея вокруг своего шефа.

Мужчина расстегнул её блузку, целуя в шею, а затем грудь. Вероника опомнилась: они же в коридоре, увлекая партнёра в комнату.

* * *

Такой страстной и ненасытной Вероника не была ни с одним мужчиной. Да, и какие мужчины у неё были, всё больше юнцы-однокурсники и между делом, бандит Пётр, о мимолётной связи с которым, вообще, не хотелось вспоминать. Асмодей поразил её раскованностью и естественностью желаний, которых он не стеснялся, умело, вовлекая в любовную игру неискушённую партнёршу.

Вероника отдавалась ему настолько эмоционально, что потеряла ощущение реальности. Дыхание партнёров участилось, объятия напряглись, такого страстного прилива она не испытывала никогда, и не справляясь с захлестнувшими эмоциями, начала кричать от удовольствия.

Наконец, утомлённая, она заснула на груди Асмодея. Девушке приснился странный сон: бабушка, Ирина Егоровна, звала её, что-то кричала, явно пытаясь объяснить или предупредить, но безуспешно. Вероника ничего не услышала: Ирина Егоровна начала отдаляться и вовсе исчезла. Потом перед глазами девушки маячил красный камень, затем и он отдалился, превратившись в точку.

Вероника проснулась, ей было жарко. Она приподнялась, оперевшись на локоть, понимая, что лежит на кровати не рядом с Асмодеем, а одна. Она встала, накинув халатик, прошлась по квартире, но следов шефа не обнаружила.

– Странно… куда можно деться в четыре часа утра? Может, уехал?

Она подошла к двери: цепочка висела, как и положено. Вероника растерялась: так, где же он? Сквозь дверь, что ли просочился? Или вообще ничего не было: ни страстных поцелуев, ни умопомрачительного секса? А может, она встала, закрыла за Асмодеем дверь, затем легла и забыла?