– Дочь, почему на наших гостей наставлены клинки?

– Отец, эта девушка – шпионка, – Каори не сводила глаз с Юкико, все еще сжимая меч в руках. – У нее на плече ирэдзуми сёгуна.

Даичи поднял бровь и посмотрел на Юкико, поглаживая усы.

– Лгунья…

Буруу снова зарычал, нагнав страху на окружающих.

– Даичи-сама, Каори ошибается, – Юкико спешила объясниться, быстро проговаривая слова. – Мой отец служит сёгуну, и я ношу имперский знак. Но здесь я не для того, чтобы шпионить за вами. Наш неболёт потерпел крушение, как я и говорила. Этот мальчик был гильдийцем на борту. Мы и понятия не имели, что здесь живут люди. Пожалуйста, верьте мне.

– Гильдиец? – Даичи с холодной ненавистью посмотрел на мальчика.

– Мы не шпионы! – настаивала Юкико.

– Про вас не знаю, – прорычал старик. – Но этот мальчишка – наш враг. Его Гильдия наносит страшные раны нашей земле.

– Кто вы, люди? – простонал Кин, голос его прерывался от боли.

Даичи опустился на колени перед Кином, глядя в глаза мальчика.

– Мы – пламя, которым прижигают раны. Растение за растение и горло за горло до тех пор, пока вы не захлебнетесь в океане крови, которую вы пролили ради своего драгоценного чи. – Он отхаркнул мокроту и плюнул в лицо мальчику. – Вы говорите, лотос должен цвести. Мы говорим, что он должен гореть.

– Гореть, – эхом, как молитву, повторили слово собравшиеся. Не в гневе, но тихо, с угрозой, висевшей в воздухе.

– Я чувствовала, что здесь что-то не так, – выдохнула Юкико. – Вы – Кагэ.

Даичи глянул на нее, сощурившись, как будто мысленно взвешивал ее на весах. Он посмотрел на Буруу, проведя пальцами по всей длине усов, прикрывавших тонкую жесткую линию рта.

– Мы – Кагэ, – кивнул он. – Мы – сжатый кулак. Звучный голос. Пламя. Сжигающее Гильдию Лотоса, чтобы освободить Шиму от власти их отвратительного сорняка.

– Вы сжигаете поля, – нахмурилась Юкико.

– Мы сжигаем не только поля.

– Пожар на перерабатывающем заводе, – Юкико окинула взглядом их лица.

– Первый из многих. Пропагандистская машина Гильдии назвала это несчастным случаем. Но недолго им осталось лгать. Мы проникли в эфир. У нас есть люди в каждом мегаполисе Шимы. Тени при дворе Казумицу. Так близко к сёгуну, что он и представить не может.

– В том пожаре погибли люди, – Юкико в недоумении оглядела толпу. – Не только гильдийцы. Невинные люди.

– Лотос убивает эту страну, – Даичи встал, все еще держа руки за спиной. – Душит землю и небо, порабощает все, что нельзя разрушить. Абсолютная власть в государстве принадлежит одному человеку, который правит силой, не имея никаких заслуг, от имени элиты, к которой простой человек никогда не сможет приблизиться, как не сможет и понять ее. Режим обмана и убийств, кровь в канавах, десятилетия войн на чужих берегах – все это ради чи.

Вечерний воздух густел, накрывая лес тяжелым покрывалом липкой тропической жары, и Юкико бросило в пот. Она почувствовала себя совсем одинокой, вдали от дома.

ТЫ НЕ ОДНА. Я ЗДЕСЬ.

– Невинные люди, – повторила она.

– Жертвы необходимы, – сказала Каори. – Народ Шимы зависит от чи, и эта система добровольно не сдастся – ее необходимо уничтожить. Те, кто пристрастился к этому зелью, либо приспособятся, либо погибнут, как и любой наркоман, которому отказали в дозе. Но лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

– Это твой выбор! – с горящими глазами повысила голос Юкико, сжав руки. – А люди должны решать сами!

– Должны… но могут ли? – уверенный, мягкий тон Даичи контрастировал с ее собственным. – Каждое слово, которое они читают или слышат, контролируется Гильдией. Ни слова правды – только та реальность, которую придумало Министерство связи. Вы когда-нибудь слышали по радио рассказ о погибшем фермере? О чьей-то дочери, изнасилованной дворянином, которого не коснется закон? О животных или растениях, которые исчезли с лица этой земли?

– Ну, а как же вы все? – возразила она. – Вы сами приняли решение.

– Ты слышала о беспорядках в Дайякаве?

– Нет.

– И не услышишь, если эта мразь добьется своего, – Даичи пнул Кина в живот, мальчик поперхнулся и свернулся в клубок. – Десять лет назад префект провинции Дайякава разрешил своим фермерам выращивать лотос вместо злаков. Он ведь стоит в пять раз дороже. Но проблема заключалась в том, что правительство назначило Дайякаву хлебной провинцией – в соответствии с грандиозным замыслом администрации им было приказано выращивать только рис. – Даичи погладил усы, нахмурившись. – Таково положение в сельской местности этой страны. Человек не имеет права выбрать даже то, что он будет сажать в землю.

Сёгуна не волновало, что фермеры Дайякавы были вынуждены платить такой оброк со своего урожая, что едва могли прокормить семьи. Не волновало, что их дети умирали от голода возле полей с зерном. Поэтому, когда крестьяне поняли, что на выращивании лотоса можно заработать больше денег, они решили потребовать часть этой прибыли себе. Сёгун приказал им отказаться от лотоса и снова засеять поля зерновыми. Но они не подчинились, протестовали, сожгли местную охрану, убили магистрата. Тогда сёгун Канеда и министр Хидео направили туда армию.

Я был командиром части, отправленной на подавление беспорядков.

Голос Даичи задрожал, и он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.

– Вы когда-нибудь видели железных самураев в бою с людьми из плоти и крови, Юкико-чан? Голодными крестьянами с вилами вместо копий?

Юкико ничего не сказала, на ее лице застыл ужас.

– Когда мы закончили, Канеда послал своего глашатая объявить, что любого фермера, который будет сеять лотос, постигнет та же участь, что и префекта. Затем мы выволокли его на улицу и казнили всю его семью у него на глазах. Жену. Двух сыновей. Новорожденную дочку. – Даичи сглотнул, посмотрел на свои дрожащие руки. – Потом мы заставили его совершить сэппуку.

– Боги, – прошептал Юкико.

– Провинция Дайякава выращивает рис по сей день, – Даичи сжал руки в кулак. – Но это никого ничему не научит. Народу Шимы никогда не рассказывали о беспорядках по радио, никто не слышал, как кричал тот ребенок.

– Тебе отдал приказ сёгун Канеда. Возможно, Йоритомо…

– Йоритомо – сын своего отца, – прорычал Даичи. – Я видел океаны крови, пролитые по его приказу. Дети. Беременные женщины. Нищие протягивают к нему руки, а получают топор палача. Он делит власть с фанатиками, позволяет чистильщикам сжигать людей заживо ради их нелепой догмы. – Он посмотрел на Кина, качая головой. – А эти монстры начиняют свою плоть механизмами, заполняя наши легкие черной чумой.

Даичи посмотрел на Юкико потемневшими от гнева серо-стальными зрачками.

– С тех пор, как я прибыл в эту деревню, мы сожгли десятки полей, и бог знает, сколько еще до этого. И никто нигде и никому не сообщил ни об одном пожаре. Мы сожгли перерабатывающий завод, а Министерство связи заявило об утечке топлива. Мы могли бы отрезать голову сёгуну и пройтись с ней по Дворцовому пути, а Гильдия сказала бы, что он умер от естественных причин. И люди поверили бы.